— Ну ладно, смотри, — Хёнджин развернулся, и Феликс глубоко вздохнул,
потирая ладонями кровать. — Сейчас дыры протрёшь, малыш, — Хёнджин
провёл рукой по своему прессу. — Я оденусь, а то замёрзну. Хорошо?
Но Феликс ничего не отвечал, замерев и погрузившись в свои мысли, которые
были явно не о еде и даже не о выздоровлении.
Когда Хёнджин оделся, он подсел к нему.
— Будь уверен, я на тебе живого места не оставлю, когда освобожусь от этих
трубок, — прохрипел Феликс.
— Звучит угрожающе.
— Зато убедительно. Поцелуй меня.
Хёнджин, заводясь от такого напора и его тембра, решил перевести тему:
— Ешь, а то остынет. И если я не успею вовремя всё выкинуть, то нам прилетит
от врача, когда он придёт на осмотр, и меня больше к тебе не пустят.
Феликс, сдвинув брови, принялся за еду, параллельно думая, как через
несколько дней он с такой же жадностью примется за Хёнджина.
