Долго рассматривая её, он погладил его пальцы и прислонился губами к
щиколотке, оставив на ней, как казалось Феликсу, ожог от поцелуя.
— Знаешь что? — надевая носок, проговорил Хёнджин. — Я зайду в кафешку и
возьму тебе нормальной, но нежирной и неострой еды. Например, лапшу и
какой-то салат, как на это смотришь?
Феликс облизнулся, представив, что, наконец-то, в его желудке окажется
что-то кроме пресных каш и овощей, от которых сводило челюсть.
— Смотрю глазами, полными надежды и любви, — воодушевлённо ответил тот. — Кстати о любви. Мне кто-то обещал поцелуй за съеденную порцию. Зубы я уже
почистил, но ты что-то не торопишься.
Хёнджин приподнялся на уровень его лица.
«Не тороплюсь, потому что ты ещё слаб, а я боюсь, что не смогу
остановиться, как только прикоснусь к твоим губам», — подумал он.
— Ты прав, я тот ещё манипулятор, — он подмигнул и чмокнул его в лоб.
У Феликса дыхание перехватило от возмущения.
— Вот как? Тогда я с тобой не разговариваю, — он улёгся и повернулся к нему
спиной.
