Он перевернулся на бок и протянул ладонь к своим котам, чтобы
почувствовать хоть какое-то жизненно необходимое тепло. Офелия сладко
потянулась и положила морду ему на руку, заглядывая в глаза.
— Ты ж моя красавица, — он еле заметно улыбнулся. — Чёрт, надо встать и хоть
что-то сделать.
Но сил Хёнджин на это так и не нашёл, продолжив лежать и смотреть сквозь
кошку.
Он закрыл глаза, и перед ним снова всплыл образ Феликса с опухшими от
слёз глазами. Его веснушки, которые от влаги стали огнём гореть. Его руки,
обхватывающие себя в попытках растормошить. Его провальные пробы
поговорить и рассказать всё, что Хёнджину следовало знать.
Хёнджин почувствовал, как на него накатывает волна истерики,
неконтролируемая, убивающая, приносящая с собой ещё больше боли и
выматывающей усталости. Из его глаз потекли слёзы. Тот, кто сказал, что если
поплакать, то станет легче, наверное, никогда не плакал от безысходности.
Хёнджину легче не становилось.
