Последний шанс. Теория любви

9. Папочка, что с нами будет?

– пап, перестань, молю, - просила девочка ругающегося отца утихомирить свой пыл

Пару минут назад он застал их прогулку с кощеем. Пара не учла того факта, что Ильдар будет проезжать мимо парка, где они, как раз, гуляли. Он открыл дверь, почти силой заставил сесть туда Еву, угнетая и пороча имя.

Но сейчас они дома и эта ругань кажется ей бесконечностью. Папа прав, она не должна была вестись на уловки уличного разбойника.

Но он ведь вообще не такой. Девушка сидела на табуретке, пока отец без умолку твердил одно и тоже.

– неужели все наши разговоры, о том, насколько опасными могут буть организованные преступные группировки прошли без толку? - ругался отец и он, несомненно, прав, - Ева, это предел. Не знал, что ты, дочь милиционера поведешься на смазливую мордашку!- девочка его прервала

– перестань, - сказала она уже на грани эмоционального срыва, но волю слезам давать не посмела.

– что ты сказала? - убедился отец. Ева подняла голову. Одинокая девичья слеза все же скатилась по щеке.

– я прошу тебя перестать, – она отвела взгляд. Укоризненный взгляд был устремлён в нее, лишь давя на своевременную рану, – пап, ты ошибаешься, кощей далеко не такой, – и тут она замолкла, какой же ошибкой было произнести прозвище знакомого в слух. Ева подняла испуганный взгляд на отца, который уже закипал.

– ах ты дрянь! – тяжелая рука мужчины пронеслась по воздуху и больно улеглась на тонкую кожу девичьей щеки, – еще и выгораживает бандита ты изменилась в моих глазах, – отец схватил дочь за шею и потащил в ванную.

Раз за разом открывал ледяную воду, которая стекала по голове девочки.

– опомнись, осознай во что ты вляпалась, дочь! - кричал он прямо в ухо бедной девочки, что плакала уже навзрыд.

Муки не кончались, но отец с дочерью уже сидели на кухне за столом. Он подал ей полотенце, она продрогла от холода. Слезы все так же катились.

– ну я тоже виноват, да, что тебе не хватало то? Матери? – он затронул ту тему, что они поклялись никогда не упоминать. Девочка сидела уткнувшись взглядом в стол. Перед ней стыл горячий чай, – я, конечно, тоже другой уже. Годы берут свое, но ты мне скажи, где нагрешил то я? – Ева покорно молчала.

– пап... - всхлипы не заканчивались. Она лишь выводила отца слабостью.

– молчи уж лучше, раз путного сказать не можешь! – тут папа закурил. Впервые достал сигарету перед дочерью, – думаю, могу себе позволить, раз ты взрослая такая. Кто знает, может с травой еще у меня дружишь?! - тяжелый кулак упал на стол, что заставило вздрогнуть девочку.

– пап, пожалуйста, – новая порция слез не заставила долго ждать. Отец только составил на это неприятную гримасу, заставляя молчать.

– ты вспомни, как в детстве, гуляли вместе, – папа отвёл свой взгляд в окно, – на улице такая же погода стояла, – впервые за вечер папа улыбнулся, но быстро скрыл эмоцию. Радоваться нечему, – первый теплый снег декабря, ты мелкая-мелкая, – он посмотрел на мое лицо, – тогда же я не знал, какая ты дрянь!

Папа выкуривал вторую сигарету, но все так же сидел на табуретке рядом, пиля взором.

Слезы Евы стремительно падали вниз, попадая в чай, на стол и махровое полотенце, что было намотано вокруг девочки.

– напрасно я все же тебя воспитывал, – на скулах заходили желваки, – напрасно хотел вырастить достойного человека.

В слёзных мешочках Евы не осталось запасов. Ее безразличный взгляд тонул в дыму отцовских сигарет.

– значит так, – папа встал, продолжая контрнаступление, - если я узнаю, что он, хотя бы, губ твоих касался — не жить обоим, – родитель заходил из стороны в сторону, то и дело тыкая в меня пальцем, – кто знает, может и не чистая ты у меня уже?! – удар в стену, девушка вздрогнула, но молчание не прервала.

Туманный взгляд девочки скользил по тени отца. Он все еще метался и о чём-то размышлял. Не первая сигарета, что он докуривал была убийственна. Ева чувствовала, как ее дым источает яд. Терпеть не могла табачную продукцию.

– ну что же, оставайся, самостоятельная моя, а я пойду, – папа пошел за курткой, но надевая ее заглянул в проем кухни, – мне не отвести от тебя беду, – папа вышел, обулся, а за тем раздался хлопок двери.

Ева наконец встала и дала волю эмоциям.