По ночам становится холодно

Пандемониум

Ты совершен был в путях твоих со дня сотворения твоего, доколе не нашлось в тебе беззакония.

Иез. 28:13—15

Перед тем, как появиться в классе, мне нужно было зайти к директрисе. Я понятия не имела зачем, но она сама попросила об этом через маму. Скорее всего придётся выслушивать нечто напутственно-мотивационное.

Ангелина выпорхнула из машины, стоило той остановиться. Поразительное рвение к знаниям. Я таким не отличалась, потому лишь понуро побрела к зданию гимназии, пытаясь отвлечь себя от паники, которая снова переполняла меня до краёв. Бить через край я ей позволить не могла. Нужно держать лицо и т. д. и т. п. Увы, свободные эмоции — та роскошь, которую наша семья позволить себе не могла.

Пару секунд я простояла у кабинета, чтобы хоть немного собраться с мыслями и подготовить себя к предстоящим вопросам. Бесполезно. Разве можно подготовиться к подобному? И я быстро, не давая себе опомниться, постучалась и вошла в приёмную.

— Здравствуйте, — обратилась я к секретарше, перебирающей какие-то документы за столом. — Я к Светлане Владимировне. Она просила зайти.

— Здра-авствуй, — рассеянно протянула секретарша, плавно поднимая глаза на меня, а затем, будто проснувшись, продолжила уже бодрее: — Ах да-а... Да, точно. Проходи, конечно! Иди-иди.

Я покосилась на новую дверь, ведущую уже в кабинет директрисы. Оттуда приглушённо раздавался её немного рассерженный голос:

— Я, конечно, всё понимаю, у Вас сейчас трудное положение! Но и Вы меня поймите! Сколько уже можно прогуливать? Ситуация повторяется. Учебный год только начался, прошла всего неделя, и уже столько пропусков! Что дальше? Из-за академической задолженности может быть недопуск к...

— А-а-а мне точно можно? Там уже вроде кто-то есть... — замялась я.

— Да-да, они уже должны заканчивать. Иди, не бойся. Что-то Светлана Владимировна разошлась, урок скоро начнётся, — доверительно поделилась секретарша. — Как раз напомнишь ей об этом.

— Ну, хорошо, спасибо...

Я подошла к двери, ведущей уже непосредственно в кабинет директрисы. Врываться в такой, по-видимому, критический момент не хотелось, но и топтаться в приёмной было бы странно. До урока и правда оставалось не так уж много, а со мной даже не говорили. Не то чтобы я не оттягивала время специально, потому что разговор один на один пугал меня больше, чем урок с двадцатью скольки-то абсолютно незнакомыми людьми.