Fix everything

Приговор

— В детстве у меня был плюшевый мишка, который говорил: «я люблю тебя», если надавить на него. — парень усмехнулся, и в который раз поправлял волосы.

Женщина была уже на грани безумия: ей не приходилось прежде выслушивать настолько ужасные истории из жизни, как это сейчас происходит с Чонгуком. Она даже перестала делать заметки, чтобы поподробнее изучить смысл того, что он вообще несет. Парень перестал нервничать, и вместо этого, — шутил и смеялся.

— Вы чуть не убили собственную супругу.

— Я почти убил ее, но она... Стала покладистой.

— И вас это забавляет?

— Меня больше смешит ситуация, что она, ходя по лезвию ножа и играясь с моими чувствами, открыто флиртуя с этом уродом, — выбрала меня, когда дело коснулось ее жизни. — Гук смотрел женщине прямо в глаза, в душу. Дьявол. — Так я думал. Но она решила играть по своим правилам, и чуть не потеряла жизнь только из-за того, чтобы спасти любимого.

***

Чонгук сидел у кровати, свесив голову вниз и вращая на пальце пистолет. Перед ним тихо сопела супруга вот уже несколько часов. Она потеряла сознание и никак не приходила в себя, но это совсем не беспокоило парня. Он иногда посматривал на ее движения во сне: как она шевелит пальцами, как подрагивают ее губы, и как сильно вцепляется в его руку, ищя опору.

Сона выглядела по-особому красиво, когда пребывала во сне. Ее лицо было спокойным и излучало невиданную нежность. В ее мечтах она казалась такой свободной и счастливой, словно никакие заботы не существовали. Волосы распределялись по подушке, будто лучи солнца, и улыбка была беззаботной и прекрасной. Лицо Соны казалось полным мира и гармонии, это был вид, который заставлял пожелать, чтобы она всегда оставалась в этом счастливом состоянии.

Пару дней назад.

В гостиной царила напряженная атмосфера. Отец сидит на краю кресла, сжимая в руках бокал с виски, его взгляд устремлен в сторону сына, который сидит напротив, тяжело переваривая предчувствие того, что отец хочет ему сообщить. Картина нависающего молчания и неизвестности давит на нервы; тишина так густа, что можно почувствовать, как она натягивает воздух до предела. В этот момент каждое молчание, каждый вздох звучит как угроза, как предвестие нечего хорошего, и напряжение только нарастает, как перед грозой. Вот-вот разрежется это напряжение словами отца, но какими именно, Чонгук еще не знает, и это неведение шевелит зловещими дрожащими тенями в его сознании.