Будьте альфой моего мужа

13.

Тэхён медленно поднялся по лестнице на второй этаж, каждый шаг давался с трудом, словно ноги его налились свинцом. Он вошел в свою комнату, закрыл дверь и, не в силах больше держаться, медленно сполз по ней на пол.

Слезы тихо скатывались по его щекам, оставляя влажные дорожки. Он не пытался их остановить или вытереть, позволяя эмоциям выплеснуться наружу.

— Зачем ты это сделал, альфа… — шептали губы, на которых все еще горел огнем след чужого поцелуя и слышался отпечаток аромата. Этот запах, такой чужой и одновременно такой родной, казалось, проник в каждую клеточку его тела.

Омега коснулся губ кончиком языка и застонал, осознавая, как желание растекается по телу вместе с этим вкусом. Волна жара прокатилась от губ вниз, заставляя его дрожать.

— Нет… нельзя, нельзя… — шептал Тэхён, а сердце, как назло, разгоняло кровь все быстрее. Он чувствовал, как его тело предает его, откликаясь на зов альфы, которому он не имел права отвечать.

Он закрыл глаза и снова увидел это: альфа наклоняется и целует, его губы мягко касаются, сминают… а сердце словно с обрыва срывается.

— Глупый альфа! — он ударил кулаками об пол, пытаясь физической болью заглушить душевные терзания. — Зачем… зачем ты сделал это?

Боль пульсировала в его груди, тяжелая и острая, словно кто-то вонзил нож в самое сердце и медленно проворачивал его там. Как больно, как тяжело… просто невыносимо.

Мысли о Юнгхо сжимали душу кольцами стыда и вины. Как теперь смотреть в глаза мужу? Как себе в глаза смотреть, зная, что позволил себе пусть даже на мгновение поддаться чувствам к другому?

Тэхён медленно поднялся, чувствуя, как дрожат колени, и сделал неуверенный шаг в сторону кровати. Его взгляд упал на фотографию, стоящую на прикроватной тумбочке — он и Юнгхо, счастливые и улыбающиеся. Это фото было сделано до того, как болезнь начала отнимать Юнгхо у него.

— Прости меня, — прошептал он, глядя на улыбающееся лицо мужа. — Я не должен был… я не хотел…

Но даже произнося эти слова, Тэхён чувствовал, как внутри него растет противоречие. Часть его души кричала о верности и долге, но другая часть, та, которую он пытался подавить, жаждала прикосновений Чонгука, его запаха, его силы.