praada - m. yoongi

лгунья.

nada de nada – marco di mauro.

I.

Шиён сидит на кровати в каюте Юнги, которая до конца плавания всё-таки принадлежала ей, и пришивает пуговицы на одну из рубашек Намджуна, уже жалея о том, что вообще согласилась помочь — он так забавно скорчил рожицу, когда просил её помощи, что она просто не смогла отказать. Как оказалось, он явно ждал этого момента целую вечность: мало того, что рубашек у него оказалось больше, чем вещей, которые Шиён везла в качестве приданного Соры, так ещё и их не штопали явно больше года.

Шиён не предупреждали о таком объёме работы, и это было просто смешно — чёрт возьми, он мог хотя бы подмигнуть и сказать, что рубашек у него больше одной. Шиён бы не согласилась ни за какие деньги мира, хотя, очевидно, план старпома в этом и заключался: не обозначать точное количество работы, а просто вывалить всё на девчонку, как факт.

Шиён исподлобья смотрит на Юнги, сидящего за капитанским столом и что-то чиркающего в дневнике. Несмотря на то, что официально на время плавания он всё-таки отдал каюту Шиён, капитан не забывал о том, что в любое другое время это и его каюта тоже (к сожалению для Шиён). Ей приходилось лицезреть его практически каждую минуту дня, если только он не раздавал приказы на палубе.

Впрочем, такое соседство напрягало только Шиён — Юнги чувствовал себя просто прекрасно, особенно с учётом того, что у него была уникальная возможность видеть недовольное лицо ровалийки буквально каждую секунду плавания. Конечно, вместе с ней в комплекте шли постоянные оскорбления и шутки, но, надо сказать, Юнги к ним уже привык. Настолько привык, что без них и утро плохо начиналось.

— Как скоро мы будем в Прааде? — вдруг тихо спрашивает Шиён, нарушая многочасовое молчание, воцарившееся в каюте.

Юнги поднимает взгляд от судового журнала: он почувствовал укол печали, когда Шиён спросила о Прааде.

До Праады остаётся совсем чуть-чуть, а он так и не приблизился к своему плану «частичного нарушения обещания, данного Сокджину». Девчонка на него абсолютно не ведётся — либо, конечно, умело делает вид — в то время как сам Юнги желает её всё больше.

И уже не на пару ночей в собственной постели, а…ну, на более продолжительное время.

И капитан абсолютно не понимает, что эта девица с ним сделала — он, чёрт бы её побрал, никогда и никого так сильно не желал. Ей хватило десятка дней, чтобы полностью поставить его на колени: если бы она сейчас сказала начать молиться ей, он бы, безусловно, сделал это. Как ей удалось провернуть это, Юнги не понимает.