praada - m. yoongi

человек без сердца.

Шиён стоит в маленькой комнате, сжимая воздушную ткань белого платья, в которое её совсем недавно облачили служанки губернатора. Корсет платья тугой, перекрывающий доступ к кислороду — ровалийка чувствует, что от его нехватки у неё начинает кружиться голова. Она никогда не носила таких платьев, отдавая предпочтение традиционным свободным ровалийским покроям, которые никак не сдерживали её движения. Но теперь её заставили надеть что-то поистине ужасное. И Шиён сложно было понять, в чем дело: в тугом корсете или в том, что он да и само платье олицетворяли.

Ровалийка никогда не собиралась надевать подвенечное платье, но ситуация сложилась иначе. Сокджин был не в силах смотреть на Шиён, потому что каждый раз, когда видел её, он вспоминал своего трагически погибшего друга. Губернатор принял самое сложное решение в своей жизни: отправить её куда подальше, чтобы она больше не маячила у него перед глазами. Переложить свою ответственность за неё на плечи кого-то другого.

Её мужа, например.

Он вообще мало думал над этой перспективой: как только появился кандидат — дворянин с континента — Сокджин тут же согласился. Раньше, когда Юнги был жив, губернатор просто не позволил бы себе такую дикость и вольность, прекрасно понимая, что пират точно не останется в стороне, зная, что его любимая женщина становится невольницей, но теперь… Впервые за долгие годы Сокджин проявлял эгоизм: он хотел облегчить собственное чувство вины. Если бы он много лет назад не решил взять под свою опеку ещё и сестру жены, не отправил бы за Шиён Юнги, то все могло бы быть иначе.

Пират никогда бы не встретил эту жестокую женщину, и всё было бы хорошо. Он бы не погиб из-за любви к ней, как это случилось.

Сокджин чувствовал вину, которую ничем не удавалось заглушить, и это решение, пусть и такое жестокое и несправедливое, казалось ему единственно правильным, чтобы принести хотя бы немного утешения своей собственной душе.

Шиён же казалось, что она вот-вот умрёт: её скоро закроют в золотой клетке и всё — пиши пропало. Внутри неё всё обрывается и рушится, когда она смотрит на своё отвратительное отражение в зеркале. Это платье, которое перекрывает доступ к кислороду, эта мерзкая, просто отвратительная пышная юбка, в которой она похожа на ненавистный ею зефир, эта омерзительная прическа, как у какой-нибудь высокопоставленной леди.