Моя вина (оригинальная книга)

39. Ноа

Я знала, что пришло время быть откровенной, но боялась воскрешать воспоминания. Одна только мысль о том, что я снова переживу весь тот ужас, сводила меня с ума. Но Николас только что признался, что любит меня, и я не смогла устоять.

— Мой отец был алкоголиком, сколько я себя помню, он пил по-черному. Он был гонщиком NASCAR – не мой дядя, а он. Ему пришлось оставить гонки, когда в аварии он сломал ногу. Это изменило его, он позволил злости и боли пожирать его. Мне было восемь лет, когда он впервые избил мою мать. Один из его ударов пришелся на меня. Я оказалась в больнице. Но больше, до того злополучного дня, он не поднимал на меня руку. Мою мать он избивал почти каждый день. Это стало обычным делом, я даже стала привыкать к такой жизни. Мама не могла уйти от него, потому что ей негде было жить, и у нее не было денег, чтобы содержать меня. Мой отец получал пособие от ассоциации гонок, и мы на него жили. Когда он возвращался домой после пьянок, он вымещал свою злобу на маме. Дважды она чуть не умерла из-за побоев, но никто ей не помог, никто не мог ей ничего посоветовать. Она боялась, что если сообщит об этом куда-то, то у нее отнимут меня. Когда я слышала, что начались побои, я бежала в свою комнату и пряталась под одеялом. Выключала свет и ждала, пока крики не прекратятся.

Но однажды мама была вынуждена уехать по работе на два дня и оставила меня с отцом, подумав, что раз он никогда не трогал меня, то мне ничего не грозит… Он пришел пьяным и одним махом перевернул стол. Я спряталась, но он все-таки нашел меня. Когда я услышала эти слова, я поняла, что отец сейчас набросится на меня. Я хотела объяснить ему, что я Ноа, а не мама, но он был настолько пьян, что ничего не понимал. Вокруг было темно, ни луча света…

— Хочешь играть со мной в прятки? – кричал он, а я еще больше сжималась под одеялом. – С каких это пор ты прячешься, сука?

Вскоре последовал первый удар, а затем и второй, и третий. Не помню, как я оказалась на полу. Я кричала и плакала. Он еще больше разозлился. Он ударил меня в живот, и я задохнулась от нехватки воздуха…

— Сейчас ты узнаешь, как обращаться с мужчиной в доме!

Я услышала, как он снимает ремень. Он много раз угрожал мне им, но ни разу этого не делал. Тогда я узнала, как это больно. Он разбил окно моей спальни. Стекло было повсюду, я порезала ладони и колени, когда попыталась выползти оттуда…Это взбесило его еще больше, он как будто не узнавал меня, как будто не видел, что он избивал свою одиннадцатилетнюю дочь.
— Он не убил меня, но был в шаге от этого. Мне удалось сбежать и выпрыгнуть из окна. Шрам на животе остался от осколка стекла, который застрял во мне… – продолжала я рассказывать Нику, чувствуя, как слезы вновь навернулись на глаза, на этот раз они были тихими. – Мои крики привлекли внимание соседей, и полиция прибыла вовремя… На два месяца я оказалась под опекой государства, так как они посчитали, что моя мать не способна заботиться обо мне.
— За эти два месяца меня били больше, чем за всю мою жизнь. В конце концов, меня все-таки вернули маме, а отца отправили в тюрьму. В последний раз я его видела, когда давала показания против него. Он смотрел на меня с такой глубокой ненавистью…