Няня по контракту

9

Дженни

Время шло, а я никак не могла настроиться на нужный лад. Момо всё инструктировала и инструктировала, вдавалась в какие-то мельчайшие подробности. Я тупила над чашкой чая, которую подсунула всё та же необъятная, но весьма расторопная повариха.
Очнулась я, когда на стул рядом плюхнулось почти бестелесное создание. Уже без шляпки.
– Мне тоже чаю, голубушка, – пропела она ангельским голосочком – тонким, звонким, но слегка дребезжащим.
– Вы Дженни, правильно? – спросила, внимательно вглядываясь мне в лицо.
Я осторожно кивнула. Уж если я детям разрешила меня так называть, то старушка может не стесняться.
– У Тэхена когда-то девушка была – Дженни, – затуманились воспоминаниями бабкины глаза. – Любил её – страсть. Надышаться не мог, – вздохнула Сохи и пригубила чай.
Я застыла, как слеза на морозе. Это она обо мне сейчас? Я и понятия не имела, что у Кима бабушка имеется. Не успели мы тогда с родственниками познакомиться, как-то не до того было. Оказывается, он делился? Рассказывал обо мне? Что, интересно? Спросить я, конечно же, не могла. Язык не поворачивался.
– Бросила его, негодяйка, – посмотрела на меня бабуля ясными очами, – но что сейчас об этом. Дело прошлое.
Ах, это я его бросила. Да. А он, значит, святой и непогрешимый. Но только я осталась у разбитого корыта с развороченным сердцем, а он, судя по всему, если и страдал, то недолго: и жениться успел, и детишек наклепать – не заржавело. Да он даже попыток не делал меня найти!
Грудь распирала давняя обида, но бабулька здесь ни при чём. Зачем ей это знать? Смысла нет никакого. Как она только что сказала? Дело прошлое. Есть дело настоящее, им и нужно жить. Только приоритеты правильно расставить. А то этот поцелуй в коридоре – вообще неуставные отношения. Башню снесло немного. Но секс – это вообще не отношения по большому счёту. Так, зов тел, который можно и нужно контролировать.
– Ой, Дженни, ты прифла? – это сонный Чимка в кухню пробрался. – Ой, бабуфка! – после сна он пришепётывал ещё больше. – А я проснулся!
Он вскарабкался ко мне на колени и прижался лохматой головой к груди. Доверчивый котёнок.
Наверное, это неправильно, но я его обняла. Тёплый, в трусишках и маечке. Маленький.
– Что тебе снилось, отважный капитан? – спросила, чудом удерживаясь, чтобы не приложиться губами к его макушке. Никогда не думала, что способна на подобные чувства.
Чимин звонко рассмеялся.
– А вот и ничего! Папа сердился, – бесхитростно сдаёт он Кима. – Мы за ужином его расстроили.
– Бунт на корабле? Да против самого главного пирата? Нехорошо!
– Он нас кормил невкусно, – продолжил ябедничать Чимин .
– Нормально он нас кормил, – заступился за отца Гук. Он уже одет, но такой же заспанный, как и его младший брат.
– Привет, ба.
Бабушка Сохи повела себя странно: сидела хрустальной статуэткой и делала вид, что она тут одна. Пила чай, отставляя мизинчик и на детей внимания не обращала, даже не поздоровалась.
– Ну, раз вы встали, нужно умыться и почистить зубы, иначе завтрак отправится акулам в пасть.
– Потому что акулы чистят зубки? – спросил Чимин, и я задумалась на миг: врать детям нехорошо.
– Животные зубы не чистят, – блещет знаниями Гук и поглядывает на меня с превосходством. – Посмотри на Фиксика. У него клыки – во, а зубы он никогда не чистит.
– Всё верно, – киваю, поглядывая украдкой на бабушку Сохи. Она всё так же морозится. Становится как-то не по себе, – но мы же люди, у нас всё по-другому. Поэтому – умываться!
– Умываться! – отмирает бабуля и хлопает в ладоши. – Мы идём умываться!
Не знаю, что действует: то ли её энтузиазм, то ли то, что она всё же их родственница, а не чужая противная тётка, которая пришла и командует.
Они идут гуськом – впереди нахмуренный Гук, за ним – бабуля, а потом – Чимка. Я завершаю шествие.
В ванную они вваливаются все вместе, и не понять, кто веселится больше – дети или старушка. Она не помогает им, нет. Она плещется вместе с мальчишками, смеётся, выхватывает зубную пасту у Медведя из рук, ссорится с Чимином из-за полотенца...
Это, наверное, было самое сумасшедшее и очень долгое умывание в моей жизни. У Лиски двое. Ей нужно памятник поставить. Я совершенно недооценивала труд мамаш.
Казалось бы: ничего сложного, однако, на поверку оказалось, что даже умыть детей – это великий труд. Я уж молчу – одеть, а потом причесать. Гук всё делает сам. Зато с Ромкой пришлось повозиться. Вишенкой на торте стала баба Сохи – она тоже подставила голову, чтобы я расчесала и её.
Возмущаться я не стала. Игра? Очень хорошо. Невольно она мне помогла. Мальчишки в её присутствие скандалить поостереглись. Лиса. Как есть очень хитрая и изворотливая лиса Алиса.
Пока я воевала с расчёской и одеждой, Момо накрыла на стол и сняла фартук.
– На сегодня моя Голгофа закончилась, – заявила она, пока дети увлечённо тыкали оладьями в сметану, а затем – в мёд и варенье, пробуя разные вкусы. Это бабушка их развлекает, ничуть не отличаясь поведением: вон, щека в малине, пальцы липкие.
– Ты за ней приглядывай, детка, – делает последние наставления повариха. – Как есть с прибабахом бабулька ихняя.
– Всё хорошо, – сказала я твёрдо, хоть и не чувствовала себя уверенно никак. – Постараюсь справиться.
Момо снова вздохнула, покачала головой, колыхнула большой грудью и была такова. А я осталась один на один с цветником имени Ким.
Достойно пережила приход слесаря – очень милого мускулистого парня, что улыбался и пытался заигрывать со мной, отчего получил по ноге от Чимки.
– Дженни – наша, понял? – заявил ребёнок и встал впереди, словно защищая. Я чуть слезу не пустила – честно.
– О, явились? – поинтересовалась припоздавшая почти на полчаса горничная, как только узрела бабу Сохи. – Давненько это вас не было.