Няня по контракту

22

Тэхен

– Давай поговорим, – сказал я, как только за мной закрылась дверь.
– Ты сюда разговаривать пришёл? – смерила меня Дженни насмешливым взглядом.
– В том числе, – решил я не сдаваться, но она потянулась ко мне, руки за шею закинула. Губы у Дженн тёплые, чувственные. В общем, разговора не получилось. Ну, да, я слабый, особенно, когда Ким напирает, я сдаюсь ей на милость. А потом меня вырубило. Шутка ли: я забыл, когда и спал нормально. Больше на зомби похож.
Утром мы, как всегда, толкались в ванной, принимая один душ на двоих. Зубы я чистил своей щёткой – обзавёлся, как и часть гардероба сюда перетащил.
– Дженн, я сегодня в командировку уезжаю, – сказал я занозе сердца своего, – на несколько дней. Обещай: как только вернусь, мы поговорим.
– Ладно, – кивает она. Слишком покладистая, даже подозрительно.
– И да, дело с тренером я запустил, ему с рук не сойдёт его поведение. С Чимином поговорил. Но к стоматологу уже сами, хорошо? Он тебя послушается, может, даже лучше, чем меня.
– Угу, – снова кивок. Вроде бы всё, как надо, только мне не нравится. Ощущение, что я бесконечно косячу, делаю что-то не то или не так.
– Посмотри на меня, Дженн, – почти приказываю, понимая, что нет времени сейчас на разговоры, а вчерашний шанс я сам доблестно просрал. – Я тебя чем-то обидел?
– Нет, – а сама в глаза не смотрит.
– У меня бывает, я знаю, ты только скажи, Дженни. Не молчи. Я всегда готов и поговорить, и покаяться. Если что – прости. Вдруг я что-то не то делаю.
Теперь она смотрит. Вроде бы нормально, а у меня кошки на душе скребут. Чудится мне печаль в её глазах, что ли. Вселенская тоска по несбывшемуся счастью. На миг становится жутко.
– Дай слово, что не убежишь, – вцепляюсь я в её руки, – пока не поговорим нормально.
– Ты что, Тэ, – теряется Дженни, – как же я детей брошу?
Ну, логично. Мне реально стало легче от её слов. Вот просто бальзам на израненную душу – и всё!
В общем, я ничего и не успел. Тут телефон затрезвонил, водитель ждёт. Нам ещё Дженни подбросить нужно. Но в коридоре я её зажал и поцеловал. Долго. Шутка ли: расстаёмся. И я точно знал, что не на день-два, а на гораздо дольше.
По дороге в аэропорт позвонила Мина.
– Я тут подумала, – заявила она без предварительной беседы о хорошей погоде, – Намджуну нужно общаться с родными. С бабушкой и братьями.
– Слушай, давай не сейчас, – оборвал я её откровения, – и очень прошу, умоляю: не вмешивай в свои гениальные планы мать. Ей сейчас и так нелегко, а у тебя прожекты – каждый день, один другого краше.
– Ты не можешь, не имеешь права отказать мне в малости! – обиделась Мина. – Я ведь не так много у тебя и прошу!
– Но каждый раз твои просьбы заканчиваются какими-то катастрофами. Я сегодня уезжаю, Мина. У меня очень важная и ответственная командировка. Поэтому давай и поговорим, и решим все твои вопросы после того, как я вернусь. Ведь ничего не изменится за несколько дней. Ты десять лет игнорировала семью, можешь и потерпеть немного.
– Я-то да, – слышу я в её голосе знакомое непробиваемое упрямство, – а вот Намджун растёт, как будто сирота! Ни отца не знает, ни братьев, ни бабушку родную!
– Но много лет назад ты как-то об этом не заботилась, – продолжил я бессмысленный разговор, понимая, что Мина если что в голову себе вбила, попрёт, как легион, сметая всё на своём пути.
– Ладно, ладно! – выговаривает она с обидой. – Я тебя услышала! Но ты бы мог быть и помягче, Тэхен! Раньше ты добрее был.
– Раньше я был молод и глуп. Теперь повзрослел, стал отцом и никогда не уклонялся от своих прямых обязанностей. Впрочем, ты и за прошлое вряд ли меня можешь упрекнуть.
– Да, святой Тэхен! Ты тако-о-й, а все остальные – так, прожигатели жизни!