Няня по контракту

24

Тэхен
– Дети пропали! – голосила мать. Ну, не то, чтобы голосила, но нервничала знатно.
– Так. Главное – без паники, я уже в городе. Сейчас во всём разберёмся. Сами по себе пропали? Взяли и исчезли?
– Нет. С няней твоей.
– Ну вот и успокойся.
– Может, в полицию обратиться? Как же успокойся? Ушла без предупреждения, ни звонка, ни гу-гу. И на звонки не отвечает. А если она их украла? Тут твоя бывшая такой концерт устроила. Грозила всеми карами мира.
– Если дети с Дженни, всё в порядке, мам. Какая полиция? А с бывшей я разберусь. И с её угрозами – тоже. Не паникуй, ладно? Я знаю, где их искать.
– Есть что-то, чего я не знаю, сынок?

По-моему, она лукавила. Или тупила. Мне казалось, что всё очевидно и понятно. Оказывается, это я так считал. Или сейчас мать хочет весомых подтверждений, а не личных догадок.
– Я позвоню, мам, – мне сейчас не до разговоров по душам. Точнее, до них, но не с ней. Как-то я не готов к откровенностям по всем фронтам. Объяснения с матерью подождут. Я думал, она всё поняла. Оказывается, даже такие провидицы, как она, нуждались в «материальном» подтверждении собственных догадок.
Меняю маршрут. Мне сейчас одно нужно: увидеть их и успокоиться. Обнять Дженни. Прижать к себе детей. Всё остальное решится само по себе.
Дверь мне открывают не сразу, и поэтому чёрт знает какие мысли в голову лезут.
– О! – радуется моему появлению Лиса. – А вот и папка примчался!
На её слова, правда, никто не реагирует. В квартире стоит ор, шум и гам. Удивительно, что звонок в дверь хоть кто-то услышал.
Я прохожу внутрь, нервно проводя рукой по волосам. То ли пригладить хочу, то ли наоборот. То, что я вижу, для меня идиллия. Дженни сидит по центру комнаты на полу, а вокруг неё – дети. И мои, и Лискины. Играют во что-то. Галдят. Чонгук улыбается.
Глотаю тугой комок в горле. Как бы не опозориться сейчас.
– Вишь, Ким, всё хорошо уже. Прекрасно даже, – негромко комментирует сестра Дженн идеальную картину мира.
– Да, – хриплю я и пячусь назад. – Мне позвонить надо.

А заодно и в себя прийти.
Лиса за мной, как приклеенная. Но, наверное, так даже и лучше, что не один. А то б расклеился. Перелёт, недосыпы вечные, пустота без Дженни и мальчишек. А тут... тепло, радостно. Так здорово, что хочется сесть рядом с ними. Кричать, трясти карточками, спорить, мухлевать даже хочется.
– Мам, всё хорошо, – докладываю родительнице. – Дети у Дженни, слышишь, веселятся, – даю ей послушать шум на заднем фоне.
– Могла бы и позвонить, бессовестная, – ворчит мать. – У меня ж нервы уже не железные, я ж переживаю, наверное. И ты бы с бывшей своей разобрался, сынок. А то натворит же дел, твоя жаждущая справедливости жёнушка.
– Бывшая, – поправляю на автомате. Ей даже слово «жена» не подходит, не говоря уже о статусе, который это слово несёт. Самая моя большая ошибка в жизни. Вспоминать тошно и противно.
– Да хоть обезьяна в зоопарке. Разберись. Пусть не бегает и детей не травмирует.
Вот за сыновей я порвать готов на лоскуты и мельче.
– Она что, подумала, что Дженни детей умыкнула? – спрашивает Лиса, как только я заканчиваю разговор.
– Позвонить надо было, – вздыхаю я и в комнату иду, где дети шумят.
– Папка! – кидается ко мне Чимин. Мордочка опухшая, плакал. Чонгук застывает, хмурится, но молчит. – А мы тут играем! Хочешь с нами?
– Хочу, – говорю святую правду, – но мне с Дженни поговорить надо.