Dārilaros-Jaos // принц Верный Пес [18+]

[VI] Дети королевы

   Быть предпоследним сыном короля — наверное, примерно то же самое, что быть предпоследним сыном межевого рыцаря. Столько же чести, разве что чуть больше ответственности. Так постановил Эймонд, когда ему было около шестнадцати. Тогда же он открыл и основную, принципиальную разницу: предпоследний сын безземельного рыцаря в отличии от него ни при каких обстоятельствах не мог бы спать с принцессой королевского дома. И носить сапоги с золотыми шпорами.

   Когда-то, до всего этого междоусобного позора и даже до Вхагар, он мечтал, что если и придется жениться, отец отдаст ему Хелейну. Эйгон старше, и, как ни печально, Рейллис досталась бы ему, но жизни с той, при ком всю жизнь робел, Эймонд даже не мог мыслить. А скромная и чудаковатая Хелейна была рядом, была понятной, недалекой и слабой — вот какой жены достоин и заслуживает драконий принц без наследства и без дракона.

— Он становится похожим на тебя, — бесцветным голосом говорила королева Хелейна. — Даже Эйгон не слепой.

   Это уморительно, как считал сам Эймонд. Смешно. Будто бы в мире, где на глазах богов и людей наследная принцесса Железного трона одного за другим рожала бастардов, ничуть не похожих на истинных валирийцев, королева Эйгона должна была хоть сколько-нибудь бояться осуждения подданных за сына, который больше походит на дядю, чем на отца. Прошел месяц, год, почти два года.

— Он становится похожим на короля Визериса. На принца Деймона. На Эйгона Завоевателя, на всех своих предков и родственников, — родись принц Мейлор одноглазым, еще можно было бы рассуждать, а так... — И он не мой.

   Но двухлетний Мейлор был его сыном. Это не вызывало у принца чувств кроме легкого раздражения и совсем малой тени стыда. Он мог взять ребенка на руки, как брал Джейхейриса и Джейхейру, дарил ему безделушки, приносил сладости с замковой кухни и несколько раз от нечего делать заходил навестить и поиграть. Но это же ничего не значит. Да, Мейлор казался ему куда сообразительнее и приятнее в общении (насколько это применимо к младенцу), чем старшие дети Эйгона — но ведь это не больше, чем призма восприятия. Он сам выбрал из старой кладки Вхагар бледно-зеленое с серебром драконье яйцо, чтобы положить мальчику в колыбель. Да, Эймонду отчего-то хотелось посещать сестру и ее детей почаще.

   Да, прямо в этот момент он, ссутулившись, сидя на полу, держал маленького Мейлора на руках и с невидящим взглядом сконфуженно гладил край его вышитого красным и золотым покрывала, задевая тонкие платиновые волосы ребенка.

   Эймонд чуть ли не с ужасом вытянул руки и посадил принца на пол. Как сосуд с диким огнем, с которым нужно обращаться аккуратно. Он даже отодвинулся, выпрямился, будто этого и не было. Мейлор заворковал и стал словно ехидно посмеиваться над дядей. Что за наваждение!

— И он твой, — грустно заключила Хелейна.

Когда в детстве Эймонд хотел себе Хелейну или Рейллис, это было вовсе не то, как он стал хотеть обеих сестер, став старше. Они не могли дать ему королевство — вообще не могли дать ничего, кроме себя. Но если и заводить сыновей, как полагал Эймонд, то в настоящей любви. А не так, как получилось у них с Хелейной, женой теперешнего короля-узурпатора и матерью следующего. Ну, хотя бы старшие от Эйгона: в ином случае Эймонд был бы даже способен устыдиться своей связи с сестрой.

Королева держала на коленях уже слишком взрослую для этого дочь, наследный принц Джейхейрис листал драгоценную книгу из Империи Йи-Ти, разглядывая диковинные рисунки нефритовыми и золотыми красками. Мейлор все не мог усидеть на месте и то валился на бок, не удерживая сидячего положения, то резво полз к Эймонду, пока тот бесцеремонно не отодвигал его от себя подальше или не пятился назад сам, неподобающим для принца образом протирая бриджи о ковер. Мальчик воспринимал такие действия как игру, и снова полз к Эймонду, веселя этим и Хелейну. От стен королевской спальни отражался звонкий детский смех.