Dārilaros-Jaos // принц Верный Пес [18+]

[I] Наследие

Коль будем жить, так свергнем королей,
А коль умрем, погибнут с нами принцы!

   Вечернее белое солнце било в окно королевских покоев. В затхлом воздухе металась мушками пыль, запах разложения становился заметнее. Визериса не выносили из покоев — мать с дедом, как виделось, совсем не спешили выдавать тайну смерти монарха раньше, чем подстелят соломки под свои интриги, и чем позднее население столицы и люд в остальных Семи Королевствах узнают о трагедии, постигшей правителя, тем лучше для страны и дома дракона. Принц был угрюм и задумчив.

   Эймонд прекрасно понимал их мотивы, он и сам поступил бы так же на месте власть держащих. Чем дольше пока еще цельный Вестерос остается в неведении, тем больше времени у партии «зеленых» будет на маневры. Но начавшаяся со смертью Визериса пауза, которая обещала порядочно затянуться, только усиливала напряжение, словно натянутый лук, готовый сорваться в любой момент, и очень бесила Эймонда.

   Принц сжал кулаки, чувствуя, как гнев, бессилие и легкая тень опасения за будущее борются внутри него. Он знал, что впереди ждут трудные времена, полные опасностей и предательств, и предпочел бы создавать опасности другим и предавать ложных союзников, по возможности, первым. И только от его личной решительности и мудрости зависело, — убеждал внутренний нарциссизм, сможет ли одноглазый принц сохранить честь своего рода и предотвратить неизбежный хаос. Сможет ли он создать и укротить хаос и сохранить немногое, что для него дорого?

   Эймонд Таргариен недвижной куклой стоял у отцовского рукотворного мемориала — снежно-белого гипсового макета старой Валирии, не решаясь подойти к телу. Ему, по-хорошему, и не было особо интересно наблюдать иссохший, усыпанный язвами и пузырящимися ранами, уродливый труп, бывший когда-то королем и его отцом. Даже при жизни в последние годы Визерис не представлял приятного зрелища. Сын покойного короля все же решил убедиться, запомнить картину на всю жизнь. Вытянув длинную шею, он, перебарывая подступившую тошноту, заглянул за полог постели, едва ли сделав хоть единый лишний шаг к телу.

   Король Визерис I лежал обнаженным, прикрытый одной простыней, плохо скрывавшей телесные ужасы. Его покрытая коростами язв кожа была иссушенной и мягкой от начинавшегося разложения, на животе образовалось проседающее темное пятно. Длинные редкие волосы будто сединой против серебра побелели еще больше, как тонкая спутанная паутина, окружавшая голову покойного монарха. «Или как саван», — подумал Эймонд. Все истинные Таргариены, как потомки древней республики, с самого рождения на голове носили белое похоронное покрывало.