Просто это сложно.

40. Семья?

Джи забирается в машину и кинув взгляд на провожающего его на крыльце Минхо, трогается с парковки. Подъезжает к большому супермаркету, и глушит двигатель, чтобы залезть в интернет в поисках рецептов примитивных завтраков для чайников, и купить необходимые ингредиенты.

Толкает уже переполненную телегу перед собой, осматривая полки с продуктами, и последним кладёт коробку с хлопьями, на случай если ничего не выйдет.

Глаза цепляются за полки с детским питанием и Джи горящими завистью глазами осматривает пространство заполненное кашами, бутылочками и стеклянные баночками, где нарисованны маленькие карапузы. Они мило улыбаются беззубым ртом и это до жути умиляло, заставляя где-то в районе груди наполняться непривычным теплом и трепетом. Ладонь на пластмассовый ручке телеги непроизвольно сжалась, а зубы подхватили губу изнутри, когда взгляд поймал ряд продемонстрированных крохотных пинеток с огромными помпонами.

Он бы всё о́тдал чтобы натянуть на маленькие ножки своего малыша, эти милейшие башмачки. Каждая пара была связана из мягкой шерсти, нежно голубенького цвета, и казалось что ничего очаровательнее он в жизни не видел. Хан продолжал стоять у полки словно статуя, гипнотизируя пинетки и сам не заметил как взял одну пару и поднёс к лицу.

Закрыв глаза он потёрся о них носом, будто устанавливая прочную невидимую связь со своим будущим малышом. На ощупь они были приятными, невероятно мягкими, точно плюшевыми, и Джи мечтательно улыбнулся, рисуя картинку своего крошки, что написан любовью на холсте его воображения.

Он бы был похож на Минхо - с прямым носом, большими глазами, пронзительным взглядом как у отца и маленькими пухлыми губками. Это будет альфа, точно. Тело омеги вздрогнуло и покрылось мурашками, от того как сильно он хотел забеременеть, а это предвкушение наполняло душу восторгом, волнительным трепетом и чистой настоящей любовью.

Глаза щиплет от подступающих слёз, и Джисон моргает пару раз, чтобы влажная пелена сошла, а после, двигается к кассе, не выпуская пинеток из рук.

Вернулся домой и принялся разбирать продукты, скинув ненадолго висящие тяжёлым грузом на сердце, дурные мысли. Достал шуршащий пакет с пинетками, и бережно упрятал их в свою полку шкафа. Вернулся на кухню и фиксируя телефон на столешнице, включает видео урок, и принимается за готовку.

Несколько бесплодных часов, он просто выбрасывал продукты, потому что умудрился превратить в нечто безвкусное даже обычную яичницу. Всё подгорало или непрожаривалось, разваривалось и превращалось в кашу, а кухню застрелило густое облако дыма, где он с трудом мог различать предметы. После подобных кулинарных экспериментов пару раз срабатывала пожарная сигнализация, что Джи пришлось её отключить. Открыл окна и принялся выгонять отвратительный запах подгорелой еды.

Скинул испачканную в масле футболку, и натянул на себя передник, а когда понял что вытирает руки о бедра, снял и брюки, оставаясь в боксерах. Подгорелые и плохо пропеченные панкейки уложил на тарелку, и одобрительно кивнув, полил их мёдом. Рядом выложил рис и пережаренное, словно угли мясо с овощами, а ещё поставил пачку с хлопьями, уже точно понимая что завтрак не удался.

А когда он услышал как двери лифта разъехались, заметил что начало светать. Омега быстро смахнул со стола остатки муки, вытерев руки о тряпку повернулся к выходу. Минхо стоял на пороге, непринуждённо прислонившись к дверному проёму и засунув руки в карманы чёрных брюк, а на лице играла плохо скрываемая, голодная улыбка.

- Мне нравится что ты встречаешь меня в одном переднике. - манким голосом промурлыкал Хо, жадно взбираясь взглядом по стройным ногам, вверх к выпачканным мукой плечам, и хищно облизнулся.
- Вкусное зрелище. Сожрал бы вместо завтрака.

- Я не специально. Просто не успел. - замялся Джи, и подошёл к альфе, чтобы уткнуться лбом в его губы.

Руки сами легли на широкие плечи, обласканные ленивыми лучами утреннего солнца. В альфе было идеально всё, начиная от кончиков волос и заканчивая восхитительными мощными бедрами, уходящие в сильные ноги. В груди впервые родилось желание зарыться пальцами в этих волосах, прильнуть к груди, а потом, толкнуть ожившее совершенство на кровать, и утонуть с ним в безумии.

Внезапное, скрытое желание, стало явью, когда альфа кладёт руки на упругую задницу и крепко сжимает, в этот момент резко впиваясь в губы омеги. Хан вздрагивает, а следом, стонет в поцелуй как только чувствует что пах подпихнул многосантиметровый стояк. Тот дернулся, и собственный член дернулся следом. С ума сойти.