Разрушение

Глава 16

Если и существует в мире логика, то точно не в Мэте Кренстоне и Чейзе Аллеске. Потому что эти двое приезжают снова. Они создают общий чат со мной и пишут там:

«Спустись на первый этаж».

А затем кричат в лицо:

— Сюрприииз!

Медсестра за стойкой дергается от резвости тона, а я закатывая глаза с шумным стоном.

— Да вы издеваетесь...

— А мы не к тебе. Мы к Бо. На день рождения. Лучшая пати в городе, в больнице! — догадаться кто именно произносит эти слова несложно.

И зачем я только советовался с ними насчет подарка? Пятое марта уже завтра. Есть идея купить новый браслет. Только вот существуют огромная вероятность, что Бо его не наденет. Справедливо и логично. Но сейчас, черт возьми, вообще не об этом.

— Она с вами не будет веселиться, — поджимаю губы, — Совсем рехнулись. Давайте, живо домой.

Чейз поправляет лямку черного рюкзака, который висит на одном плече, и усмехается:

— В мамочки нам нанялся?

— Страх потерял? — вскидываю брови, — Раньше язык за зубами держал.

Свет режет глаза: он проникает прямо из-за их спин, с застекленной входной группы. Честно говоря, я проснулся десять минут назад и даже не успел почистить зубы. Бо еще не встала, и я кошусь на огромные часы, подмечая, что уже пора ее будить.

— Да что там, — хмыкает, — Мы с тобой знакомы полтора года: за это время ты лишь однажды прижал меня к стене, когда я схватил Бо. Те двадцать дней нас сроднили. Поэтому...

— Поэтому завали, Чейз, порешь всякое дерьмо, — выпаливаю, — Руки в ноги и погнали отсюда.

Я разворачиваюсь, не дожидаясь их ответов. Шагаю обратно и слышу тихие шорохи позади.

— Вашу мать, вы ненормальные?!

Они просто идут по пятам, прямо за спиной. На лицах дебильные улыбки, будто мы играем в какую-то игру. Я на волоске от того, чтобы пополнить количество смертей на счету.

— Оглохли?! Я вопрос задал.

— А? Ты кого-то видишь? Я приведение, меня нет, — туманно растягивает Мэт, болтаясь как желе.

— Я тоже. Странно, что ты нас замечаешь, — хихикает Чейз.

Покойники. Да простит меня Бог. Я не мог иначе. Мои ноздри раздуваются, а кулаки сжимаются, и расправа бы уже случилась, если бы не голос Брендона позади.