Разрушение

Глава 15

На самом деле не произошло глобальных изменений. Я продолжаю его ненавидеть: просто это не выражается через агрессию. Молчаливая, замкнутая ненависть, которую мы оба чувствуем, и которая не проходит. Да, я подпускаю его к себе и позволяю помогать. Да, мы иногда перекидываемся парой слов. Но внутри это такое же отторжение. Лишь неприязни стало чуточку меньше.

Я все еще запутана своим поведением: впрочем, я запутана во всем, поэтому ничего удивительного. И все же, почему я испугалась за него? Почему так живо закричала? Почему мое сердце забилось в каком-то ином отчаянном ритме? Что случилось там, глубоко? Мурашки под кожей — так было со мной прежде, я помню. Неужели это способно вернуться?

Курт рассказал о моем поступке Брендону. Он долго сомневался, вероятно тревожась за новые препараты, ведь мое сердце и без того на волоске от смерти. Однако, в нем поселился страх, и страх этот был такой величины, что перечеркнул все на своем пути. Он спрятал от меня любые предметы, которыми в теории можно себя убить. Абсурд, но в душевой даже сняты железные кольца от шторки. Курт напуган. Я не виню его в этом. Но я не виню и себя.

Мне не хочется жить. Я пыталась закончить мучения. У меня есть на это полное право. Вот только Курт так не считает.

Не считает и доктор Ленновски. Вчера он сел рядом с постелью и выводил меня на диалог долбаных полчаса. Опять же: я вечно слежу за часами, таково мое развлечение. А проще говоря: секундная стрелка помогает концентрировать внимание на том, что сейчас, а не на том, что произошло.

— Беатрис, Вы знаете, есть такая притча о лани и демоне ночи... Хотите послушать?

Пожалуй, это единственное, что меня зацепило. Я слабо повернула голову, давая согласие, и Брендон улыбнулся, начиная неторопливо шевелить ртом, с непринужденной интонацией.

— Когда-то не существовало людей, но существовали животные и духи. В одном из густых лесов жила робкая лань по имени Май. Она...

— Почему Май? — перебила я шепотом.

Ленновски расслабился на спинке стула и посмотрел в потолок, словно там были звезды, а не желтая краска.

— Очень простой ответ. Она родилась в мае, а по тому времени детенышей так и называли — в честь месяцев.

— Получается, было много апрелей, июней, декабрей?

— Да, несусветно много, — усмехнулся он.