Разрушение

Глава 22

Лия встречает меня с объятиями, равносильными тайфуну, так что Курт, стоящий у машины, почти дергается, чтобы меня защитить. Но подруга опоминается и выпаливает:

— Прости, прошу, прости, тебе больно, я тебя ранила...

— Нормально, в порядке, — выдыхаю и, как бы абсурдно не звучало, старательно отодвигаю ощущение боли в костях, — Мы опоздали, извини, дорогу перекрыли, стояли в пробке.

Вместо положенных полутора часа, наш путь до загородного дома Питера занял два с половиной часа. Думаю, не стоит повествовать о том, что я измоталась. Курт бесконечно предлагал мне затормозить на обочине и передохнуть, ведь меня мутило и укачивало. Вестибулярный аппарат не к черту, знаете ли. Однако шел ремонт, воздух был заполонен пылью и запахом горячего асфальта, так что остановка наверняка послужила бы финальной точкой к рвоте. Я уже блевала на обочине несколько месяцев назад, поэтому сообщаю свое экспертное мнение: это отстойный опыт. Не рекомендую. Один балл из десяти. Есть единственный плюс: убираться не нужно.

— Ничего страшного, главное ты здесь, — чувственно кивает.

Да, она очень боялась, что я не приеду. Уговаривала по телефону, а когда получила согласие — продолжала тревожиться о том, что я передумаю. Час назад я получила от нее СМС:

«Бо? Ты едешь?»

Ей до последнего момента не верилось, что план осуществится. И мне, честно, не верилось тоже. Потому что концепт состоит в следующем: провести со мной вместе два выходных дня. Я не уверена, что вынесу это, но Лия и Питер убедили меня, что я могу уехать в любой момент. Курт тоже повторял это вновь и вновь.

— Я приеду за тобой после первого звонка. Неважно в какое время: будь то ночь. Я сразу сяду за руль, хорошо?

Ага. Все верно. Курт здесь не предусмотрен по умолчанию. Никто его не звал. Я не знаю что чувствую по этому поводу. Скорее всего ничего. Мои ненависть и сочувствие как будто постепенно сменяются безразличием. Я переживала о Курте еще совсем недавно, но вот прошло трое суток — и переживания, вроде бы, испарились. Вчера, после группы поддержки, после моего раннего сна, мы просидели на кухне час за разговорами. Они были ни о чем. Словно каждый из нас сделал вид, что...все нормально? И это, наверное, поспособствовало моему равнодушию. Я больше не пыталась уколоть его, но также не пыталась согреть. Нам необходимо сепарироваться друг от друга за кратчайшие сроки. Я до сих пор не допускаю мысли простить его или хоть как-то принять, а Курт, пусть и не смирился с таким исходом, не старается исправить мнение о себе. Я полагаю, что он убедил себя в навязчивой идеи: «Жизнь Бо будет хорошей лишь тогда, когда она не будет связана с моей». И это правильно, ведь так? У нас не было доказательств того, что это ошибка. Но у нас имеются веские доводы утверждать, что это истина.