Иные: "Победитель" по жизни

Глава 1

Зна­ете, кто по­беди­тель по жиз­ни? Я. При­том – с боль­шой бук­вы «по­беди­тель» и, да-да, имен­но так, в ка­выч­ках, да еще и от сло­ва «бе­да». И не ка­кой-то там мел­кий не­удач­ник, ко­торый то паль­чик рас­ши­бет, то ки­пяток на се­бя выль­ет, то на гоп­ни­ков в тем­ной под­во­рот­не нар­вется... Хо­тя нет, с гоп­ни­ками бы­ло. Но я в тот мо­мент был так зол, что с ра­достью ввя­зал­ся в дра­ку и с гор­достью но­сил тем­ные оч­ки еще с не­делю, по­ка мой ок­рас пан­ды не со­шел на нет. Ну, не увер­нулся от слу­чай­но­го уда­ра пят­кой в нос. Точ­нее – сам нар­вался под пят­ку ку­выр­кнув­ше­гося в по­лете па­цана. А так, все мои неп­ри­ят­ности толь­ко круп­ные.
То ли прок­лял кто, по­ка ма­лым был, то ли сам свою жизнь под от­кос пус­тил, тут уже и не пой­мешь. Ко­роче, в свои трид­цать три ни же­ны, ни де­тей, ни лю­бимой ра­боты. Так, ох­ранник в од­ной час­тной кли­нике, да и то, по ста­рой друж­бе с мо­им быв­шим кол­ле­гой.
А так все хо­рошо на­чина­лось! Шко­ла с от­ли­чи­ем, учи­лище, по­том ин­сти­тут и все с крас­ным дип­ло­мом, ра­бота в прес­тижней­шей боль­ни­це го­рода, ум­ные адек­ватные друзья, пер­вая лю­бовь... И все, в ка­кой-то миг, пош­ло пра­хом. Да­же не ска­жу, ког­да имен­но. Но па­мять слег­ка на­мека­ет, что ви­ной все­му бы­ла ава­рия, в ко­торой и по­гиб­ла Лен­ка. Да и не сра­зу она по­гиб­ла. Спас­ти ее еще три ча­са пы­тались, а по­том от­ка­зало сер­дце и все. Мо­жет, и мое сер­дце тог­да от­ка­зало вмес­те с ее, не знаю.
Сло­мал­ся как-то сра­зу, в один день. Соб­рал ма­нат­ки, уво­лил­ся без от­ра­бот­ки и у­ехал за го­род жить, на­няв­шись на од­ну из за­город­ных баз сто­рожем-двор­ни­ком. А что, ра­бота не­пыль­ная, в смыс­ле пыль­ная, но лег­кая. Еда сыт­ная. Ти­шина кру­гом, бла­годать... Ник­то не ме­ша­ет упи­вать­ся собс­твен­ным го­рем, да и упи­вать­ся то­же ник­то не ме­ша­ет. Толь­ко дол­го я там не про­рабо­тал. На­до­ело, все од­но и то же. Ушел.
Так и ски­тал­ся по жиз­ни, пы­та­ясь най­ти се­бя, пы­та­ясь прим­кнуть то к од­ной ра­боте, то к дру­гой... Да толь­ко, как сра­зу на­чина­ли смот­реть с опас­кой, так и уволь­ня­ли вско­рос­ти. Обыч­но по ка­кой-ни­будь ба­наль­ной при­чине, вро­де сок­ра­щения, но я-то знал, в чем де­ло. Прос­то по жиз­ни я блэ­кер. Не гот, не ме­тал­лист, а имен­но блэ­кер. Пред­ста­витель не та­кой уж и рас­простра­нен­ной суб­куль­ту­ры, но при этом су­щес­тву­ющей. Чер­ное шмотье – это так, прик­рыть свою гни­лую ду­шу, а все ос­таль­ное – там, внут­ри. Ми­зан­тро­пия, со­ци­опа­тия, не­нависть, со­чаща­яся ядом сквозь все по­ры, и бла­жен­ное удо­воль­ствие в тот мо­мент, ког­да ви­дишь страх в гла­зах тех, кто те­бя ок­ру­жа­ет.
Друзья, ког­да они у ме­ня еще бы­ли, все ржа­ли с то­го, что хи­рур­гом стал я толь­ко по­тому, что лю­бил ре­зать лю­дей. Не спо­рю, мо­жет быть и так, толь­ко ко­пать­ся в киш­ках – не та­кое уж и при­ят­ное за­нятие. Да и рав­но­душен я был ко все­му это­му. К жиз­ням, к смер­тям, к бо­ли и стра­дани­ям дру­гих. На пер­вом мес­те, у се­бя, всег­да сто­ял я, по­ка не встре­тил Лен­ку. А ког­да ее по­терял – слов­но вско­лых­ну­лось все из­нутри, как зас­то­яв­ше­еся бо­лото, зас­та­вив еще боль­ше пог­ру­зить­ся в мрач­ный и рав­но­душ­ный мир собс­твен­но­го су­щес­тво­вания, бес­прос­ветно­го, как чер­ное не­бо над го­ловой в об­лачную ночь.
Пом­нится, да­же ба­ловал­ся са­таниз­мом, по­ка не по­нял, что все эти дет­ские иг­рушки не сде­ла­ют ме­ня бо­лее прив­ле­катель­ным в сво­их собс­твен­ных гла­зах. Хо­тя да, что-то та­кое прос­коль­зну­ло, ца­рап­ну­ло из­нутри при­ят­ным при­кос­но­вени­ем от­кро­вен­но­го и неп­рикры­того зла, по­ка не по­нял, что са­мое боль­шое зло – это лю­ди. Это их рав­но­душие и за­цик­ленность на собс­твен­ных ме­лоч­ных де­лиш­ках: где бы ук­расть, че­го бы пож­рать и чем бы за­тарить­ся так, что­бы кры­шу снес­ло. У каж­до­го свой кайф и вме­шивать­ся в не­го, ес­ли он не при­чиня­ет вре­да лич­но мне – не со­бирал­ся. Сам та­кой, по боль­шо­му сче­ту. Единс­твен­ное от­ли­чие от обы­вате­лей в том, что я прек­расно осоз­наю, кем сам се­бя сде­лал, но мне от это­го ни хо­лод­но, ни жар­ко. На­дел на­уш­ни­ки, вру­бил жес­тя­чок, гла­за зак­рыл тем­ны­ми оч­ка­ми, что зи­мой, что ле­том, и су­щес­тву­ешь в сво­ем собс­твен­ном ми­ре, где все эти меш­ки из кос­тей и пло­ти все­го лишь рав­но­душ­ные кук­лы ка­кого-то зар­вавше­гося кук­ло­вода.
Но, все же, вер­немся к то­му, по­чему я наз­вал се­бя «по­беди­телем» по жиз­ни. Все прос­то. Я дей­стви­тель­но всю жизнь по­падаю в пе­редел­ки, к то­му же та­кие серь­ез­ные, что по­том по нес­коль­ко лет из них вы­караб­ки­ва­юсь, воя от ду­шев­ной бо­ли и в кровь раз­би­вая ку­лаки, что­бы слег­ка ути­хоми­рить то­го зве­ря, что жи­вет внут­ри. При­том, очень хит­ро­го, ко­вар­но­го, жес­то­кого зве­ря, ко­торый так и ждет, что­бы в мо­мент, ког­да за­зева­юсь, под­ста­вить мне та­кую под­ножку, что­бы я упал на ко­лени. И не встал боль­ше. А так и полз бы даль­ше, сми­ря­ясь с тем, что имею. Вот толь­ко зверь-то был мой и ук­ро­тить его уда­лось. Хоть и с тру­дом.
Нет, я не стал ве­селее и бла­годуш­нее. Не стал об­щи­тель­нее. Прос­то на­чал мас­ки­ровать­ся под та­кого же обы­вате­ля, не да­вая то­му, что си­дит во мне, вы­рывать­ся в мир и ло­мать его под се­бя. Хо­тя, мо­жет быть, ес­ли бы я это сде­лал, то, на­конец, об­рел бы то сла­бое рав­но­весие меж­ду жизнью и су­щес­тво­вани­ем, где, вро­де как, все есть и боль­ше ни­чего не на­до.
Хо­тя, мо­жет и об­рел. Пос­ледние го­ды вот так, вро­де, оно и есть. Ком­натка ста­рая и об­шарпан­ная, за­вален­ная пус­ты­ми па­кета­ми из-под сне­ков и бу­тыл­ка­ми. Комп ста­рень­кий, ко­торый на­туж­но ре­вет во вре­мя ра­боты. Кой­ка пру­жин­ная, у ко­торой дав­но по­ра сме­нить сет­ку, да древ­нее, еще со­вет­ское про­дав­ленное крес­ло, за ко­торым я обыч­но ра­ботаю. Ну, и еще ра­бота. Не слиш­ком де­неж­ная, но луч­ше уж та­кая, чем сов­сем ни­какой или груз­чи­ком на рын­ке. На пи­во и па­ру со­сисок хва­та­ет, на здо­ровье не жа­лу­юсь, жи­ву по­малень­ку, ста­ра­ясь осо­бо не выс­ве­чивать­ся, что­бы та сво­лочь, что пос­то­ян­но бь­ет ме­ня, за­была бы о мо­ем су­щес­тво­вании. Да­же без деп­рессий пос­ледние па­ру лет об­хо­дилось. То ли сми­рил­ся, то ли прос­то вы­рос и по­нял, что луч­ше­го все рав­но не бу­дет. Да и за­чем луч­шее? Ко­му оно нуж­но? Или в день­гах и удобс­тве счастье? Лич­но мне это не при­нес­ло ни­како­го удо­воль­ствия, ког­да оно бы­ло, не при­носит и сей­час. Ес­ли что ког­да и на­кап­ли­валось, то тра­тилось тут же. Прос­то так, ни на что.
Из­ме­нить бы свою жизнь, да и ме­нять в ней, по боль­шо­му сче­ту, не­чего. Ну, что я по­лучу? Лю­бовь не­зем­ную? Так она не фи­нан­са­ми за­раба­тыва­ет­ся. Счастье? Так я и так счас­тлив, что не в деп­рессии, что по­ка но­ги и ру­ки це­лы и го­лова ра­бота­ет. А все­го ос­таль­но­го и так хва­та­ет. Ну, раз­ве что, иног­да хо­чет­ся пи­ва бу­тыл­ку дру­гую при­купить, а по­нима­ешь что в кар­ма­не шиш. И без мас­ла при­том.
Иног­да ка­жет­ся, что я прос­то пе­рес­тал се­бя ува­жать и вос­при­нимать как лич­ность, но это не так. Сов­сем да­же. Прос­то, пот­ребнос­ти не та­кие, как у всех, да и вос­при­ятие то­же иное. И ес­ли ко­му-то оно не нра­вит­ся, то лич­но мне по­боку. Ни­кого не зас­тавляю под­держи­вать с со­бой от­но­шения. Ну, а тех, кто, все-та­ки, пы­та­ет­ся про­бить­ся сквозь воз­ве­ден­ную и ук­реплен­ную за го­ды бро­ню, что­бы по­щупать мои внут­реннос­ти на проч­ность, го­ню к та­кой-то ма­тери. На­до­ели.
Да и все на­до­ело. Раз­ве что, иног­да скра­шива­ют жизнь мои гра­фоман­ские по­пыт­ки, ра­ди ко­торых все еще над­садно жуж­жит мой комп, да ред­кие, но от это­го не ме­нее фе­ерич­ные сны, в ко­торых я кем толь­ко не был. Ну, раз­ве что, толь­ко са­мим со­бой. Ну, да мне ме­ня са­мого и в обыч­ной жиз­ни хва­тало. А так да­же ле­тал. Прав­да, не сов­сем пом­ню, в чь­ем те­ле, но эту кра­соту не­веро­ят­ной при­роды пом­ню до сих пор.
Но, все-та­ки, я дей­стви­тель­но «по­беди­тель» по жиз­ни! И по­нял я это, ког­да, уг­лу­бив­шись в собс­твен­ные ду­мы, зак­рыв уши на­уш­ни­ками, пе­рехо­дил до­рогу, не ус­лы­шав ис­тошно­го гуд­ка ав­то­моби­ля. Удар был сок­ру­ша­ющий, но, по­чему-то, сов­сем не та­кой бо­лез­ненный, как я се­бе пред­став­лял. И, толь­ко от­ле­тев на па­ру мет­ров от бам­пе­ра ма­шины и пос­те­пен­но на­чав вклю­чать­ся в ре­аль­ность, вспом­нил, с ка­ким хрус­том ло­мались мои кос­ти, раз­ры­вая мяг­кие тка­ни. Да­же ощу­пывать се­бя бы­ло не на­до, что­бы по­нять, что все очень пло­хо. В рай­оне по­яс­ни­цы по­селил­ся пуль­си­ру­ющий шар бо­ли, ко­торый все рос и рос, за­пол­няя со­бой все мое су­щес­тво, ног во­об­ще не чувс­тво­вал, а ле­вую ру­ку, слов­но, из­нутри ки­пят­ком ош­па­рили, да еще и кто-то, ору­дуя пы­точ­ны­ми инс­тру­мен­та­ми, про­вора­чивал каж­дый ос­ко­лок кос­ти.
– Му­жик, ты жи­вой? – блед­нея, под­ско­чил ко мне во­дитель, пы­та­ясь ощу­пать.
– Су­ка! – про­шипел я, поч­ти те­ряя соз­на­ние от бо­ли. – Пе­рес­тань ме­ня тро­гать и зво­ни в ско­рую!..
Хо­тя, нас­чет пос­ледне­го, я да­же не уве­рен, что ска­зал. Ско­рее по­думал, по­тому что соз­на­ние мед­ленно уп­лы­вало, ис­та­ивая вмес­те с болью.
"Ну, вот и все, вот и ко­нец без­дарно про­еба­ной жиз­ни", - как-то от­ре­шен­но по­думал я, уже ожи­дая уви­деть, так ле­ле­емый все­ми, свет в кон­це тун­не­ля, что­бы, на­конец, по­кинуть эту брен­ную обо­лоч­ку, не дос­та­вив­шую мне ни­како­го удо­воль­ствия.
– Дер­жись па­рень! Не взду­май дох­нуть! – ус­лы­шал я, как сквозь ту­ман, чей-то го­лос, а по­том по гру­ди са­дану­ло так, что на миг да­же лег­кие сжа­лись, а по­том су­дорож­но впус­ти­ли в се­бя воз­дух. – Ну, так-то луч­ше. Дер­жись, слы­шишь? До­везем те­бя в боль­нич­ку, а хи­рур­ги у нас зо­лотые. Пос­та­вят на но­ги так, что че­рез ме­сяц бе­гать бу­дешь! Толь­ко не смей мне дох­нуть в ма­шине!
Этот кто-то что-то еще бор­мо­тал, но я сно­ва отъ­ехал, оч­нувшись уже в опе­раци­он­ной, да и то не­надол­го. Толь­ко для то­го, что­бы сос­коль­знуть в дур­ман нар­ко­тичес­ко­го сна, ко­торый мне ус­тро­или эти зо­лото­рукие хи­рур­ги вмес­те с анес­те­зи­оло­гом. И за­чем во­зить­ся? До­били бы, чтоб не му­чил­ся, и де­ло с кон­цом. Так нет... Не пос­та­вят на но­ги, а все рав­но бу­дут де­лать все, толь­ко бы не сдох на сто­ле.
Сон опять был СНОМ, ес­ли так мож­но наз­вать мои ви­дения. Я ле­жал в ле­су. Рас­ки­нув­шись, нас­лажда­ясь кра­сота­ми при­роды, ощу­щая каж­дой сво­ей кле­точ­кой ток со­ков в тра­вах и де­ревь­ях и, чьи-то сов­сем не умес­тные в этой ти­шине, глу­хие ры­дания. Так и за­хоте­лось зат­кнуть это­го субъ­ек­та, яв­но муж­ско­го по­ла, ко­торый здесь во­ет, раз­ру­шая пер­воздан­ную ти­шину сво­ими не­нуж­ны­ми всхли­пами. Пос­ты­дил­ся бы!
И, ка­жет­ся, я это про­из­нес вслух, по­тому что всхли­пы стих­ли, а че­рез ка­кое-то мгно­вение на­до мной скло­нилась опух­шая пок­раснев­шая ро­жа, а еще че­рез мгно­вение ме­ня с воп­ля­ми сжа­ли в объ­яти­ях, на­чав за­цело­вывать ли­цо. Ска­зать, что я при­фигел – ни­чего не ска­зать. И, ес­ли бы мог дви­гать­ся, то уже бы са­данул это­го из­вра­щен­ца в его хле­баль­ник, но, к со­жале­нию, те­ло ме­ня не слу­шалось, а толь­ко хло­пало гла­зами и пы­талось по­нять, че­го же мне вко­лоли эти го­ре анес­те­зи­оло­ги, что ме­ня на та­кие из­вра­щен­ческие мыс­ли по­тяну­ло. Ведь это, яв­но, что-то не то и ни­ког­да в мыс­лях у ме­ня не бы­ло та­кого, что­бы под­пустить к се­бе му­жика, да еще и со слю­нявы­ми по­целу­ями!
– От­ва­ли! – прох­ри­пел я, пы­та­ясь сов­ла­дать с собс­твен­ны­ми ко­неч­ностя­ми, но не пре­ус­пел.
– Да­роч­ка, сол­нышко мое не­наг­лядное, ты по­ка не ше­велись, ма­гия еще не пол­ностью по­дей­ство­вала. Дня че­рез два все в по­ряд­ке бу­дет, а по­ка луч­ше по­лежи, род­ная. Я сам все сде­лаю!
– Что ты сде­ла­ешь, из­вра­щенец? – ряв­кнул я, на­чиная ощу­щать, как боль за­лива­ет все мое те­ло, зас­та­вив сла­бо зас­то­нать.