Все иначе, все по-новому. Неизменно лишь одно - поезд уносит юных волшебников в Хогвартс. Закончилась война, Волан-де-Морт повержен. Удивительно, какой огромный, неизгладимый след был им оставлен! Сколько жизней унесли те противостояния, в которых участвовала и она, Гермиона Грейнджер.
Девушка думала о том, сколько же всего изменилось. Пейзажи, что мелькают за окном поезда, который увозит ее все дальше от Лондона, казалось, чувствуют то же, что и она. Серые, грустные. Осень наступила рано.
Драко Малфой. В последнее время воспоминания о нем не были редкостью. Его фамилия часто мелькала на обложках магических газет, многие обсуждали то, как поступят с его отцом, да и собираются ли вообще что-то с ним делать. Потом, несмотря на многочисленные споры и недомолвки, все-таки поступили: отправили в Азкабан. Интересно, каково это - быть Драко Малфоем? Ребенок не станет долго думать о том, почему тот или иной человек нагрубил ему или сделал что похуже. Ребенок не станет искать за ухмылкой, выражающей подобие презрения, неуверенность или слезы стыда. Ребенок станет отвечать с той же враждебностью, с какой обратились и к нему. А потом он вырастет, а чувства, заложенные с детства, вскормленные и выращенные, никуда не денутся. Вырвать их с корнем может либо другое чувство, либо нечто сильное и впечатляющее, оставляющее след. Грейнджер решила, что в случае с Драко замешано и то, и другое. Гермиона испытывала смешанные чувства по отношению к нему, когда тот прибыл в Хогвартс и, кажется, был на их стороне. Но когда он, послушав зов родителей, оставил их, замешательство прошло. Теперь девушка испытывала только жалость. Жалость к нему. К мальчику, выбора у которого, как она поняла, не было. Да и как он мог выбирать? С детства ему твердили о чистой крови, аристократизме, волшебниках, что отнюдь не отличались положительными качествами. С какой стати ему идти против того, что ему говорят самые дорогие люди - родители?
Пустое купе. Где же ее мальчики: Гарри и Рон? А они выросли, выросли из Хогвартса, как из детского свитера. Оба решили, что пора что-то менять, что пора выбираться из мира книг и экзаменов. Именно так и сказал Рональд: «Гермиона, выбирайся из этого мира! Мы выросли! Мы прошли войну! Черт возьми, мы герои!» Он был рад. Это было видно по его румяным щекам, блестящим глазам и улыбке. Грейнджер могла бы поспорить о том, что Уизли был уверен - она не вернется в школу. «Нет, мальчики, я еду!» - рассмеялась тогда она. Гарри так понимающе на нее посмотрел. Страшно, когда все меняется, правда? Хочется, чтобы хоть что-то оставалось прежним.
Дверца со звуком отъехала в сторону. Гермиона оторвалась от своих размышлений и слегка приоткрыла рот от удивления, когда ее глазам предстал тот, о ком она думала несколькими минутами ранее. Нет, это был не Гарри, и не Рон. Это был Малфой. Глаза его выражали не меньшее удивление, чем ее. Решив первой прервать неловкое молчание, Гермиона приветственно указала на сиденье напротив. Она старалась, чтобы улыбка была не натянутой. Драко застыл в нерешительности. Что это с ним? Неужели не захлопнет в негодовании дверь, мол, какая большая ошибка?
- Я не уверен, что тебе будет приятно мое общество, - тихо проговорил он. Голос его выражал спокойствие, а в глазах была печаль, близко граничившая с пустотой.
