Проснувшись, Гермиона слегка двинула ногой, но тут же замерла, наткнувшись на Драко. Он спал сидя, облокотившись на край кровати. Грейнджер в умилении, но и с сочувствием посмотрела на него. Девушка не смогла подавить в себе желание погладить его по щеке. Она приподнялась на локте и дотронулась до его кожи. От этого прикосновения на душе стало уютно, тепло как-то. Малфой заморгал и повернул к ней голову, но тут же слегка нахмурился. Гермиона поняла, что у него свело мышцы от столь долгого нахождения в одной позе.
- Ты мог бы лечь ко мне, - хриплым после сна голосом проговорила она, но, осознав смысл произнесенного, слегка покраснела. Снова она краснеет! Ох.
- Я смотрел на тебя и уснул незаметно, - нашел, что ответить, тот. Драко привлек ее к себе и коснулся губами сначала одной, а потом и второй щеки. - Краснеешь.
- Оттого, что ты это говоришь, мне становится еще более неловко, - пробубнила Гермиона. Ей хотелось уткнуться лицом в подушку, чтобы он не видел ее смущения.
- Тебе это идет, - серьезно сказал Малфой и приложил большой палец к ее губам, те немного приоткрылись. По спине Драко пошли мурашки, у Грейнджер заблестели глаза. Он привлек ее к себе и поцеловал. Девушка чувствовала трепет и нежность, с которой тот прикасался к ней.
- Я особенная, - шепнула она ему на ухо и с удовольствием прижалась к его груди. - Как ты думаешь, мы не опоздали на завтрак?
- Надеюсь, что нет, - ответил он, вставая и наблюдая за тем, как Гермиона вылезает из-под одеяла.
Они вместе шли по коридорам Хогвартса. Грейнджер, не смущаясь, взяла его за руку. Тот, с присущим ему спокойствием, ловил удивленные и укоризненные взгляды. При этом, большинство из них было обращено к Гермионе.
На уроках она, пропуская мимо ушей неодобрительные комментарии, обращалась к Драко с тем или иным вопросом. Малфою это нравилось. Это было как вызов. Вызов им всем. Они будто шли против правил, нарушали каноны. Самым главным было то, что они делали это вместе. Драко льстило то, что девушка отдает ему предпочтение. Нежность охватывала его сознание, когда Гермиона слегка касалась его пальцев своей холодной ручкой. Он был ей благодарен за это, за возвращение. Возвращение к жизни, к ее прелестям, играм и безумствам, когда видишь красоту в маленьком и, казалось бы, незаметном. Когда наблюдаешь за тем, как она поправляет юбку. Когда видишь ее сосредоточенность, нахмуренные брови или то, как Гермиона кусает губу. Ты видишь, наблюдаешь все это, и тебя будто прошибает. И ты думаешь о том, что жизнь - она именно такая. Она странная, иногда абсолютно не логичная, со своими радостями, со своими слезами, со своими несправедливостями. Но совершенно спокойно ты забываешь обо всем плохом, что было с тобой, обо всем том, что ты пережил незаслуженно, когда она улыбается тебе. И так искренне, с такой добротой и робкой любовью, что ты соглашаешься со всеми теми, кого до этого считал идиотами. Ты соглашаешься с теми, кто говорил, что жизнь хороша, что она прекрасна.
А ведь правда, что человеку нужен человек. В каждом из нас живет любовь. В ком-то она развита больше, в ком-то меньше. Мы находим кого-то, такого особенного, что он вмиг занимает наше сознание, и мы делимся этим чувством. А как прекрасно ждать, верить, лелеять это чувство! В какой-то сладостной неге знать, что тебя ждет, ждет именно она. Или именно он. Твой человек. Тот самый, такой непохожий, такой дорогой.
А если ты не ждешь? Тогда все не менее захватывает. Этот особенный врывается, влетает в твою жизнь, разводит в ней, как тебе кажется, бардак, а это, оказывается, порядок. И думаешь о том, как же ты без этого раньше обходился.
И если всему этому приходит конец, то ты умираешь, умираешь от боли, тоски и обиды. Ты обманут. И ты прав в том, что тебя обманули. Но не ты ли сам это сделал? Быть может, ты лишь нашел что-то, что будет принадлежать именно твоему человеку в этой, можно сказать, жалкой копии?
Гермиона была той. Он не хотел даже думать о том, что это не так. В самый трудный, самый пустой период его жизни, она протянула ему руку. Вырвала из этого омута плохих, серых, грустных и забытых солнцем воспоминаний. Показала ему свой, чистый мир, где нет места прошлым обидам и горю. Где все плохое выкидывается, как мусор. Зачем же хранить это? Ты хочешь быть счастлив? Будь!
Малфой готов был поклясться, Грейнджер не подозревала об этом. Она не подозревала и о малой доле того, что она творит с его жизнью, с его миром. Она просто была собой, и она творила чудо.
Из задумчивости Драко вывел ее голос:
- О чем думаешь? - невинно спросила Гермиона, отложив книгу.
- О тебе, - абсолютно честно ответил тот.
Грейнджер довольно улыбнулась. Сейчас она напоминала ему кота, на которого наконец-то обратили внимание, начали гладить, и вот, он счастлив. Девушка встала, отодвигая стул. Она подошла к нему и, сев на его колени, дотронулась до волос, пропустив светлые пряди через свои пальцы.
- Какой-то ты сегодня весь взъерошенный, - с серьезным лицом произнесла она. - Спать, наверное, неудобно было.
- Да, - он поцеловал ее руку, которой Гермиона дотронулась до щеки Драко, - ты абсолютно права, радость моя.
- Радость моя, - повторила та, как зачарованная.
