- Куда мы? - спросила Гермиона Драко, который чинно шел рядом с ней, держа ее руку в своей. На его губах играла улыбка.
- Я не знаю, - еще шире улыбнулся он. У Грейнджер абсурдность этой ситуации вызвала смех. - Я просто хотел увести тебя оттуда, но я не подумал о том, куда.
- Выручай-комната появится на восьмом этаже, если она нам действительно нужна, - заметила девушка.
Малфой кивнул, и прядь светлых волос упала ему на глаза. Он тут же поправил ее, но, заметив непонятный блеск в глазах Гермионы, недоуменно вскинул брови. Она покраснела?
- Что? - тихо задал свой вопрос парень.
- Ты красивый, - выпалила Грейнджер и прикусила губу. Драко рассмеялся и покачал головой.
- До тебя мне далеко, - шепнул Малфой и коснулся губами ее лба.
Оказавшись на восьмом этаже, они начали робко поглядывать на стены коридора. Нужна ли им выручай-комната?
Гермиона думала о том, что это будет своеобразной проверкой их отношений на искренность. Ведь не откроется же выручай-комната просто так, если им не о чем говорить, да и, если в том нет необходимости! Девушка боялась, что ее страхи окажутся правдой. Она вспоминала его прикосновения к своим пальцам, которые она ощущала, пытаясь погрузиться в чтение. Вспоминала их недолгую прогулку, когда снег с такой нежностью опускался на их волосы, но еще большей нежностью был переполнен его взгляд. И шарф... Теплый. Такой же теплый, как Малфой. Удивительно, что она думает так о нем! А ведь, если поразмыслить над этим, то любой человек может открываться с самой неожиданной, непредсказуемой стороны.
Его колкость и грубость испарялись, когда он был рядом с Гермионой. Пустота отступала, давая место другому, яркому, переполняющему все его существо, чувству - любви. Зря он отрицал его. Каждый отрицает то, что его пугает. А любовь - страх. Страх потерять кого-то, страх быть отвергнутым, страх стать ненужным. Но глядя на красные от смущения щеки этой девушки, Драко Малфой переставал быть трусом.
- Вот она, - хрипловатым голосом произнес он, указывая рукой на появившуюся слева от них выручай-комнату.
Грейнджер взяла его за руку и уверенными шагами повела к дверям. Радость переполняла ее. Все не зря! Не зря она верила ему, не зря полюбила. Полюбила. Девушка впервые так подумала и, остановившись, приложила палец к губам. Малфой с любопытством наблюдал за ней. Парень решил принять вариант о том, что она задумалась. Ее лицо становилось таким, когда он задавал вопросы, или та сидела над книгой. Но почему она краснеет? Переводит взгляд на него. Смущается. Снова ведет за собой. Драко решил спросить об этом позже.
Когда они вошли, все еще держась за руки, дверь за ними начала медленно исчезать. Внезапно Гермиона прижалась к нему. С каким-то, как ему показалось, отчаянием. Она любит его. Любит! И эта комната... Она появляется тогда, когда это необходимо. Необходимо не одной только Гермионе Грейнджер, но и кому-то еще. Кому-то еще.
Драко зарылся носом в ее волосы и вдохнул их запах. Апельсин? Он улыбнулся.
- Что с тобой? - тихо спросил Малфой.
- Ты любишь меня? - отрешенно произнесла она. Страх увидеть его лицо заставлял ее стоять и не отпускать Драко. Тот замер. Это было важно. Он чувствовал, что это было чертовски важно сейчас. Для него, для нее - для них.
- Я люблю тебя, - твердо сказал парень. С такой уверенностью он, кажется, ни о чем никогда не говорил. И вот он, страх. Что она ответит? Что скажет? Зачем она спросила? Наплевать на эти вопросы. Он сказал то, что чувствовал. Он был честен.
- Я люблю тебя, - повторила Гермиона и только тут решилась взглянуть на него. Впервые Драко открылся ей таким взволнованным и... Счастливым?
В этот момент все было правильно. Правильным было их столкновение в поезде, правильными были их неловкие, робкие поцелуи в коридоре, когда, услышав чьи-то шаги, они отрывались друг от друга, и Малфой ободряюще улыбался, а у нее голова кружилась. Правильными были их разговоры о самом сокровенном, о страхах, о мечтах, которые не сбылись, потому что война прошла по ним своими грубыми, тяжелыми ногами. Правильной была выручай-комната. Правильным было признание.
Драко поцеловал ее. Не как всегда, а пылко, сильно прижимая к себе. Боялся, что это все ложь, неправда, иллюзия. Гладил руками ее плечи, чувствовал ее талию, слегка дрожащие губы, видел горящие щеки, спутанные волосы, а в ушах все отдавались и отдавались, будто нескончаемое эхо, ее слова.
Любит его. Любит труса. Недостойного ее, такой... Слишком хорошей. Слишком идеальной для всего. Спасшей его одним лишь только ободряющим взглядом, да парой слов о том, что нужно вместе держаться. Они, у кого за плечами были смерти, потери, слезы, могли любить. Она, словно ребенок, краснеет, хватает его за руку, когда волнуется. Будто и не было войны, будто ее темнота не коснулась Гермионы. И вот, он, Драко Малфой, человек, которого, кажется, эта война поглотила, измяла всего, выплюнула, начинает жить и радоваться. Радоваться вместе с ней. Радоваться, глядя на нее. Ему казалась невозможной такая любовь к жизни. А Грейнджер - ее воплощение. И нежность окутывает все его существо, когда он отмечает усталость в движениях Гермионы, когда берет ее на руки, а она прижимается к нему. Когда обходит многочисленные шкафы, столы и комоды, когда кладет ее на кровать, накрывает одеялом и смотрит, смотрит на это благодарное за все лицо.
- Гермиона Грейнджер, я люблю тебя, - шепчет он, а девушка улыбается.
- Спи, Драко Малфой, - слегка приоткрываясь, говорят ее губы.
