Ветер с Ла-Манша

Розы для Малфоев.

Ты слышишь, слышишь

Как сердце стучится, стучится

По окнам, по окнам

По крыше, как дождик

Твой нерв на исходе

Последняя капля

Последний луч света

Последний стук сердца

Найк Борзов «Последняя песня»

Зима в сердце, на душе вьюга

Ты понимаешь, что мы друг от друга

Далеко

Гости из будущего «Зима в сердце»

Белый песок, шорох волн, лижущих полосу прибоя... все так и было, только песок — черный. Малфой никогда не видел вулканического песка, в отличие от Доминик, но та все равно пришла в восторг. И было от чего: оказалось, черный пляж — это красиво. Напоминает ночное небо, упавшее на землю под утро и тающее под солнцем, мерцая тут и там неуловимыми искорками-звездами. Забини выглядел обожравшимся сметаны котом, слушая восторженный лепет Доминик, и знакомое выражение превосходства в раскосых маслянистых глазах бесило. Драко закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, представляя, что веселый визг и гортанный смех, доносящиеся из воды, — не более чем крики чаек. Неистощимый на выдумки Блейз придумал очаровательное развлечение для его жены: левитировать ее над волнами — Доминик раскидывала руки и кричала, что летит, — и неожиданно опускать в воду. Фонтаны брызг, сверкающих на солнце, и захлебывающийся хохот раздражали Драко. Приглашение Блейза он принял отнюдь не из вежливости — скорее, от желания вернуть себе кусочек прошлой жизни, а Забини был ее частью. Теперь Малфой жалел о своем порыве. Блейз всегда оставался собой: ловким, умеющим приспособиться к любым обстоятельствам — вовремя прогнувшись. Необремененный излишней гордыней, присущей Драко, Блейз еще в школе умудрялся ужом выскальзывать из любых переделок; умел договориться с кем угодно о чем угодно; счастливо избежал трагедий неразделенной любви. Немало достойных сердец разбилось о его белозубую улыбку, южные глаза с поволокой и поистине восточное красноречие, но увы — Забини был законченным однолюбом, и предмет его страсти всегда был с ним — в отражениях зеркал.

Одним зимним вечером на шестом курсе Хогвартса, после разгромного поражения слизеринской команды (во многом благодаря необъяснимо блестящей игре Рона Уизли), они вдвоем засиделись у камина — остальные, убитые исходом матча, давно разбрелись по спальням. Блейз в редком порыве откровения поведал Драко, как между пятым и шестым отчимом понял, что не нужен своей матери — да в общем-то никому в целом мире. Рассказал — тихо, кусая губы, поминутно прикладываясь к бутылке пива и неотрывно глядя в камин, как в ее отсутствие проклятый магл, пятый муж, спьяну распустил свои грязные лапы в его, чистокровного волшебника, сторону, а мать, вернувшись, закатила скандал, глядя бешеными глазами сквозь Блейза. Она поверила не сыну, а своему очередному кобелю, и юный Блейз осознал, что единственный в мире человек, кому он нужен и который никогда не предаст — он сам. Прорыдав всю ночь в подушку, наутро Блейз по настоянию матери покорно попросил прощения у наглой твари, неотрывно глядя тому в переносицу — не в самодовольно ухмыляющиеся глаза, — а к вечеру добавил остроты к вечернему чаю ненавистного отчима. Запрет на колдовство за пределами Школы связывал руки, а вот с зельями, которых в доме имелось в достатке, у Забини всегда ладилось выше ожидаемого, — и тварь была наказана. Последствия не заставили себя ждать: мать, взбешенная внеплановой кончиной муженька, не успевшего переписать завещание по ее наметкам, заявила, что для всех будет лучше, если рождественские каникулы неблагодарный сын проведет в Школе. Блейз не возражал, в ответ пообещав матери избавить ее от своего присутствия на следующей свадьбе. На этот раз не возражала она, и спустя несколько дней взаимного игнора Блейз отбыл в Хогвартс. На этот раз на вокзал его провожал лишь преданный домовик Феделе — тот самый, что добавил в чай зарвавшемуся хаму указанное Блейзом зелье. Ярлычки на фиалах Забини предусмотрительно сменил сам — ну кто застрахован от ошибок, когда дом под завязку набит лекарствами?..