Ветер с Ла-Манша

Вопросы крови и Серебряная погремушка.

Как же я дал отнять

Холоду ночи миг

Встречи с тобой?..

Маленький принц «Голос в ночи»

Ах, королева, — игриво трещал Коровьев, — вопросы крови — самые сложные вопросы в мире!

М. Булгаков «Мастер и Маргарита»

— Ч-черт! — сквозь зубы прошипел Драко, одним движением скомкав в руке прочитанную записку. — Где здесь можно аппарировать?!

— Что...

— Пэнс!!!

— Из дома направо, второй переулок, — выпалила Пэнси, и проводила глазами метнувшегося к дверям Драко. — Куда ты? — крикнула она ему в спину, но тот уже исчез в коридоре. Пэнси подняла с пола смятый пергамент и расправила, узнавая мелкий почерк Нарциссы.

«Драко, срочно в клинику: началось!»

Пэнси уже знала от Малфоя, что последние три недели Доминик провела в «Сен-Низье»: возникли осложнения, грозящие преждевременными родами. И надо же такому случиться, что маленький Малфой надумал появиться на свет в канун Рождества...

— Помоги тебе Мерлин, Драко, — прошептала Пэнси, глядя в окно. Снег тихо засыпал Лион, наряжая город к празднику.

Глядя, как Гермиона неторопливо идет к интересной двухэтажной композиции Оскар-Забини, медленно наклоняется, берет пса за ошейник, говорит о чем-то с Блейзом — Гарри не слышал, о чем именно, — он мрачно вспоминал, как час назад, болтая с Джинни через камин, удивился вскользь высказанному подозрению: не занесло бы к вам гостей... Он и сам не мог отделаться от смутной тревоги: казалось, дом затаился и выжидает... Дом ждал хозяина. Раньше Гарри мало задумывался о таких вот старых домах с историей, родовых поместьях, фамильных гнездах — а сейчас, когда сам жил в таком, он начал чувствовать... начал понимать. Эти Дома — именно так они звучали, — были больше чем просто жилища: они жили, и жизнь Домов тесно переплеталась с жизнью Хозяев — ведь в их общей судьбе не было ничего случайного. Хозяева создавали Дома для себя — и те служили им верой и правдой, до последнего камня пронизанные родовой магией, магией на крови, неизменно являя членам Семьи мощную поддержку и защиту. С конфискованными поместьями Пожирателей было трудно — а порой невозможно — совладать: Дома сопротивлялись аврорам так же отчаянно и злобно, как их владельцы, и умирали, едва победителям удавалось уничтожить защитные барьеры. Гарри на собственной шкуре ощутил «гостеприимство» Эйвери-хауса, прежде чем удалось подчинить себе враждебное обиталище, и считал, что легко отделался, когда нашел в одной из спален серпентиновый(1) шар в серебряной подставке-руке и, зачарованный странной красотой камня, протянул руку и коснулся гладкой поверхности. Пальцы вошли в камень, как горячий нож в масло; что-то неведомое вгрызлось, вросло в плоть, и Гарри, от шока и боли неспособный даже кричать, задохнувшись, увидел, как рука стремительно зарастает камнем — кисть, предплечье, локоть... Видимо, он все же закричал — просто не узнал собственного вопля, — потому что его услышали. Финниган — взрывавший в Хогвартсе все что ни попадя, — применил к кошмарному артефакту редкое заклятие из аврорского арсенала, и шар медленно развалился на две части: из сердцевины вылетело темное облако и метнулось к раскрытому окну. Гарри и Симус оба видели этот сгусток тьмы, но впоследствии не говорили об этом даже друг с другом...