Тихий омут

Десятая

Переезд завершился. В доме была дикая атмосфера:каждый сам за себя, каждый занят своим и сам дом был всегда в зловещей тишине. Мартин долгие часы проводил перед компьютером, клики его мышки раздавались по всему коридору. Он был молчаливым и решительным. Денис погрузился в мир расследования, вычисляя, записывая и придумывая лучшие способы для совершения их плана. Парень почти доходил до истины, но каждый раз разрывал бумаги с яростью, понимая, что все слишком сложно и требуется лучшая подготовка. Мерилин, словно бабочка грациозно перемещалась из комнаты в комнату, из дома в сад, никак не могла найти себе места. Но ее никто не слышал, она тихо грустила, тихо скиталась по дому. Погода за окном была морская. По ветреным линиям тянулся бриз, как лозы винограда, окутывая дом и его обитателей. Море было вдалеке, за обрывом, но его можно было коснуться мечтами и желаниями. Белый мраморный балкон был любимым местом Мерилин. Он был соткан из тонких линий серых исторических моментов и разбавлен белой молодость  сегодняшних дней. Девушка приходила туда во время, когда солнце было не жаркое, а угасающее. Она тянула свои исхудалые руки к солнцу, лучи просвечивали сквозь тонкую кожу и ложились объятиями на ее плечи. Мерилин закрывала глаза, подставляла лицо солнцу и мечтала, что когда-то она сможет коснуться этого моря, что все будет как прежде, только лучше. Пожалуй, только она одна замечала эти замечательные часы, остальные в доме работали.
Денис спускался по лестнице, довольствуясь тем, что план завершен и скоро придет в исполнение. Он устало протёр покрывшиеся щетиной лицо и неслышно вошел в зал.
Сквозь закрытые шторы просачиваясь золотой свет, создавая атмосферу, которая обычно бывает в старых деревянных домах, уютную и неповторимую. Тихо тикали часы, шумело море и в этой идиллии медленно двигалась рука с утюгом. Изгибы рук повторили изгибы лежащих на гладильной доске брюк, утюг выпускал пар, который поднимался вверх и касался щек, губ и носика Мерилин. Девушка прикрывала глаза , кладя длинные ресницы на свою гладкую кожу. Движения ее рук волновали и успокаивали одновременно. Рука с удлиненными, украшенными нежным цветом бирюзы ногтями, аккуратно повела по джинсовой ткани и поправила складку. Черный цвет брюк подчеркивал белые руки. Денис забыл как дышать, забыл свой план, свою радость-это все ничто рядом с той, кто так утонченно касается своих губ, смахивает пряди волос с лица и поднимает свои чарующие глаза к окну. Комната молчала и казалось,что даже часы встали. Каждый предмет этого дома боялся нарушить божественную тишину. Утюг неслышно застыл на своем месте, шторы перестали подниматься от ветра, штаны остыли на столе, время словно остановилось. Денис смотрел, как Мерилин поправила свое белое платье и бережно взяла брюки с доски, это были его брюки. Его брюки...
Все это время, пока парень зарывался в работе, ненужных мыслях о мести,она, эта совершенно прекрасная дама ухаживала за его вещами, молча и с заботой. Вдруг он осознал, что натворил. Целовал в машине, а с приездом лишь твердил ей сесть на мотоцикл, который причиняет боль. Он подумал, что такой девушке нельзя причинять боль, нельзя обижать, а он отвернулся от нее и молча ранил. Денис сглотнул и вошел в зал. Мерилин испуганно взглянула на него и робко взглянула на вещь в своих руках.
-Я пока не ходила в гараж и...,-ее голос окутал его уши и слова впились шипами в слух, это из-за него Мерилин такое говорит. Не то, что хотелось бы слышать именно от нее.
-Мэри,Оставь это, не надо никуда ходить,-Денис подошел к ней. Она дрогнула, ведь 6 лет назад он последний раз назвал ее Мэри и больше не приходил.Парень подошел ближе, взял из ее рук брюки. Они молчали, смотря друг на друга. Казалось, что дом сделал глубокий вдох, сопровождаемый словами, шумом ветра и прикосновением рук, а сейчас дом не дышит, ждет продолжения незаконченных чувств,-Спасибо, Мерилин,-Денис поцеловал ее руки и слегка провел рукой по разрумянившейся щеке,-Спасибо, что ты есть.
Девушка крепко сжала его руку на своей щеке, не давая ему нарушить этот момент, подняла глаза и коснулась губами его щеки, потом отпустила и неслышно вышла в сад.