Страх темноты

6

Послевкусие.

Знаете, как у любого напитка есть свое послевкусие: тяжелая горечь эспрессо, дымчато-торфяное у виски, приторно-сахарное у «Флэша», так и у любой истории оно должно быть. Я сейчас имею ввиду не то послевкусие, которое должно оставаться у человека, что прочитал действительно хорошую книгу и теперь откинулся в кресле и, глядя в потолок размышляет о финале и судьбах героев. Я говорю о том, что остается на умах и душах людей, о которых и был рассказ, о тех, кому довелось пережить, возможно, самые тяжелые моменты своей жизни. Ведь, если рассказчик замолчал, тем самым обозначив конец истории, это вовсе не значит, что история закончена для тех, о ком она была рассказана.

Я не знаю, что чувствовали мои друзья. Если быть предельно честным, меня это вообще не волновало. В эти часы, может быть даже дни и недели после исчезновения дома, я предпочел быть ярковыраженным эгоистом и думать только о себе. Я полностью закрылся от всех людей и молча наблюдал, как медсестра делает мне перевязку. Врача убедила моя версия о торчавшей из стены арматуре, на которою я и напоролся, когда мы бегали по стройке. Думаю, более умелый хирург смог бы отличить рану арматуры от острого колющего предмета, но я был только рад тому, что меня осматривал не самый прозорливый врач.

Мне наложили несколько швов, перетянули плечо и дали какие-то таблетки, от которых я чувствовал себя погруженным под воду. Чудесное чувство, знаете ли. Я даже голоса слышал значительно приглушенными, будто бы и правда, находился под водой. От госпитализации я отказался наотрез, а мама моя была слишком напугана моим ранением, чтобы на чем-то настаивать. Этим вечером я был уже дома.

Знаете, что первое мы заметили, когда дом исчез? То, что прошло меньше минуты, как мы в него вошли. Вот так. Мы провели там несколько часов, если верить нашим ощущениям, а в реальном мире отсутствовали совсем ничего. Вероятно, время течет в мире мертвых совсем не так, как в реальной жизни. А время во владениях перевозчика и вовсе стоит на месте. Думаю, само понятие времени не применимо к реке. Именно это заставило мальчика по имени Петя расстаться с жизнью. Он годами наблюдал из окна на кухне как мир вокруг стоит на месте, как движется только он. Он ведь тогда не знал, что это просто игра извращенца-хозяина, призванная пропитать его отчаянием. Он не знал, что одинокая старушка по ту сторону окна видит его таким, какой он есть сейчас, видит его страдания. Это была жестокая игра, и ее создатель был жесток.