Ракшас и Сокол

Глава 6

  Торжество в честь посвящения наследника Матриксу завершилось на рассвете одиннадцатого дня. Все это время Базилис был вынужден сидеть на помосте рядом с напыщенными аристократами. Сидеть, держа спину, улыбаться, поднимать кубок в ответ на здравицы, благодарить за поздравления, сдерживать тошноту, вызванную постоянной качкой опахала над головой и терпеть головную боль из-за слишком близко расположенного оркестра. Впору было посочувствовать королю, терпящему все эти невзгоды гораздо чаще. Но Дианор во славе своей не выглядел столь уж несчастным. И улыбка на его губах не была вымученной, в этом храмовник был готов поклясться.

Именно эта улыбка раздражала и напрягала больше всего. Король, признавший свое поражение в борьбе с Создателем, не должен выглядеть так, словно празднует победу.

Задумавшийся Базилис не сразу заметил пристальный взгляд Дианора, направленный на него. А когда, спохватившись, все же встретился с королем глазами, владыка улыбнулся еще шире и поднял свой кубок. Юноша ответил на здравицу, обмакнул губы в теплое вино. И внезапная догадка едва не выбила чашу из его одеревеневшей руки.

«Что если король знает?!»

Страх сжал горло храмовника. Все прегрешения промелькнули перед его мысленным взором в едином хороводе падения. Худшего преступления перед верой просто невозможно было себе представить. И если король видел ракшаса в ту ночь, то ничто уже не сможет спасти храм, в котором служил Базилис.

Здание сравняют с землей, саму почву выжгут и засеют солью. Его послушники будут проданы в рабство, а чаши превратятся в глиняную пыль под копытами королевского табуна. О том, что разгневанный Сол-Макс сделает с самим Базилисом, страшно было даже подумать. Кто же тогда будет хранить веру, если вернейший из слуг Создателя запятнал себя несмываемым грехом?

Дрожащей рукой юноша поставил чашу на резной столик и огляделся. Вокруг него эльфы продолжали веселиться, петь и танцевать. Почему-то никто не смотрел на падшего храмовника осуждающе, в него не летели камни, и стража не спешила поднять его на своих копьях. А ведь действительно...

Если король знает, то почему Базилис все еще здесь? Почему ему доверили провести обряд посвящения и первым произнести имя ребенка вслух? Почему вот уже одиннадцатый день он сидит здесь окруженный почестями вместо того чтобы корчиться в руках палача?

Базилис заставил себя успокоиться. Господь не допустит, сохранит своего смиренного раба. Ведь Создатель знает, что все, что совершил Базилис, он совершил во имя веры.

— Всех благ, Святейший, — раздался над самой головой голос Касхи.

— Всех благ, — машинально ответил юноша и поморщился.

— Я вижу, вы намеренны продолжать праздновать событие весь год?

— С чего вы взяли? — удивился Базилис.

— Ваша чаша полна, тогда как король уже приказал уносить вино, — Касхи пристально смотрел на своего противника, и этот взгляд показался юноше змеиным.

«Я пью этот кубок всю ночь», — мог бы ответить храмовник, но это значило бы, что ни одна здравница наследнику не была освящена. Хуже оскорбления и представить трудно.

— Это последний, — соврал Базилис.

— Так пейте же, — поторопил советник. — Король устал и хочет спать, но он не уйдет, пока все чаши, поднятые в честь его сына, не опустеют. Такова традиция.
Храмовник тоже устал безмерно, но он не имел права покинуть помост раньше Его Величества. Скрипнув от досады зубами, он единым залпом осушил свой кубок. Едва не поперхнулся под пытливым взглядом Касхи. Поднялся, чувствуя, как в груди распаляется пламя.

— Теперь Его Величество могут идти. И я тоже, — прохрипел он, сдерживая желание сплюнуть вязкую кислинку, оставшуюся на языке. — Всех благ, советник.

— И вам, — прошелестел Касхи тихо. — И вам всех благ.