Ракшас и Сокол

Глава 7

  За ним пришли в полдень.

Он не спал, лениво следя за движением солнца через потолочное окно своей комнаты. Он слышал угрожающий грохот сапог королевской стражи, призывные вопли и гневные окрики солдат. Они хватали всех, кто только подворачивался им под руку, прихожан и послушников, задавая всем один и тот же вопрос — «Где он?!». Как будто сложно было просто дойти до личных покоев служителей храма. И не лень же им было так шуметь.

С глухим звоном и плеском опрокинулась чаша, погасшая свеча покатилась по каменному полу, занавесь собранная из глиняных бусин затрещала, предупреждая о вторжении. Его схватили чьи-то грубые руки, вскинули с постели, потащили, не позволив даже одернуть накидку.

Базилис не сопротивлялся.

>>>

Его привели на площадь у королевского дворца и бросили к основанию того самого помоста, на котором он восседал еще утром. Король и его придворные сидели так, словно вовсе никуда не расходились, словно праздник и не думал завершаться. Те же позы, те же вина и фрукты, все то же муторное опахало над головами. Изменилось разве что выражение лиц, и взгляды, обращенные на Базилиса, уже не источали притворное дружелюбие. На храмовника смотрели глазами стервятников, почувствовавших скорую добычу.

Юноша поднялся, игнорируя боль от синяков и сорванной о песок кожи. Поправил сбившуюся набок накидку. Огляделся.

Толпа окружала помост плотным полукольцом. Бежать было некуда. Впрочем, Базилис и не собирался — от себя не убежишь.

— Вы звали меня, Ваше Величество? — спросил юноша равнодушно.

Дианор как будто вздрогнул, но это скорее было жестом удивления.

— Тебя призвал суд, — Касхи возник словно из ниоткуда. — Сегодня ты ответишь за все.

— Что ж, можно было и не гонять своих воинов по солнцепеку, — пожал плечами Базиис. — Могли допросить меня с утра.

— Утром у суда еще не было тех доказательств, которые ты не смог бы опровергнуть своей гнусной ложью, — советник ехидно улыбался.

Базилису очень хотелось плюнуть в это самодовольное лицо, но он сдерживался.

— И поэтому ты все утро их искал? Завидное рвение.

— О, не беспокойся, это было нетрудно, — Касхи почти пел. — Такие, как ты, быстро расслабляются, чувствуя свою мнимую безнаказанность.

— Довольно, — прервал перепалку Дианор. — Провозгласите обвинение.

Королевский глашатай вышел вперед и откашлялся. Базилис знал его лично — буквально в прошлом году он спас троих его внуков от лихорадки. Мужчина прятал глаза.

— Святейший Базилис, служитель храма Создателя, вы обвиняетесь в противоестественной связи с песчаным демоном, клятвопреступлении, недозволенном колдовстве, пособничестве ракшасам, нарушении обетов веры, а также в предательстве народа и Создателя.

— Что вы ответите на предъявленные обвинения? — спросил король.

«Все что я делал, я делал во имя Его».

— Все это ложь. Я не вступал в противоестественную связь с песчаным демоном, не нарушал клятв, не колдовал, не был пособником чего бы то ни было, не нарушал обетов и никогда не предавал Создателя и возлюбленный им народ.

«И да простит меня Матрикс».

— У обвинения есть свидетели?

Первой вышла женщина в траурной накидке. Когда-то Базилис не успел спасти ее мужа от яда змеи. Она рассказала о том, что видела, как храмовник скармливал ракшасу новорожденных котят. Мать освобожденного Яцека поведала суду о черном колдовстве, наведенном на ее сына. Торговец медовыми грушами клялся в том, что самолично слышал проклятья, слетавшие с губ Святейшего. Самый юный из послушников видел, как песчаный демон вошел в храм. Кормилица королевского наследника, недавно целовавшая пальцы, испачканные вонючей мазью, поклялась именем Создателя в том, что болезнь принца была ничем иным, как порчей, и навел ее, естественно, Базилис.

Последним свидетелем был Касхи. И он в красках описал, как провожал пьяного храмовника до обители. Беспокоясь о судьбе несчастного пьяницы, а вовсе не в надежде уличить его в чем-либо! Советник рассказал, как услышал шелест песка, почувствовал удушающий запах ракшасова пепла и услышал...

— Воспитание не позволяет мне подробно поведать вам о том, какие звуки донеслись до моих ушей из покоев Святейшего. Но поверьте моему слову, там происходило противоестественное соитие и ничто иное!

— Мы выслушали свидетелей, — нарочито холодно произнес Дианор. — Что обвиняемый может сказать в свое оправдание?

«Мы только целовались!»

— Я...

— Ракшаская шлюха! — крик из толпы хлестнул Базилиса, словно плеть.

— Я... никогда.

— Вы утверждаете, что свидетели лгут?

— Сжечь колдуна! Разорвать лошадьми! Забить камнями эту мразь! Ракшаскую подстилку!

— Мы ждем вашего ответа, Базилис.

Юноша молчал, невидящими глазами осматривая негодующую толпу.

«Я молился за ваши души... я хранил вашу веру».

— Вы признаетесь в том, что нарушили обеты веры?

— Нет.

— Вы признаетесь в колдовстве и наведении порчи на детей Создателя?

— Нет...

— Вы признаетесь в попытке наведения порчи на наследника Сол-Макса и Его Величества?

— Нет, я...

— Вы признаетесь в том, что находились в противоестественной связи с ракшасом?

— Да нет же!

— Вы раскаиваетесь? — голос Дианора звенел над шумом толпы, но не мог до конца заглушить его.

— Нет!!! — закричал Базилис, потеряв остатки самообладания. — Я не виновен!

В тот же миг в него полетели камни. Один из стражников ухватил его за накидку, рванул на себя. Истерзанная ткань треснула и осталась в руке воина. Второй стражник одним коротким взмахом меча отсек храмовнику кончик косы, вместе со сдерживающим ее кольцом. Лента выскользнула, коса расплелась, накрыв смуглое тело волной волос. Храмовник потерял равновесие и упал на горячий песок. Толпа взревела, возбужденная беззащитностью обнаженного тела.

Один из камней рассек юноше бровь, второй разбил губу. Остальные снаряды попадали больше в плечо и руку, которой юноша инстинктивно прикрывался.

Оглушенный отчаянием и выплеснувшейся на него ненавистью, ослепленный болью и заливающей глаза кровью, он все же сумел подняться. Выпрямился, сжал кулаки и сделал шаг к толпе. Эльфы невольно попятились, кто-то вскрикнул уже испуганно. В нахлынувшей тишине стали различимы стенания и плачь верующих. Базилис обратил свой взор к тем немногим, кто продолжал упрямо молиться, и простер раскрытые ладони в сторону тех, в чьих глазах видел сияние его веры:

— Не бойся, великий Сол-Макс. Не терзай свое сердце тревогой и страхом. Создатель не оставит тебя в своем милости. А я... я вынужден уйти. Прости меня, Сол-Макс. За все, что я совершил — прости...

Руки юноши опустились. На его пальце не было перстня, но он знал, что ракшас услышит его.

— Люпус, — прошептал Базилис и растворился в налетевшем песчаном вихре прежде, чем очередной камень долетел до его виска.