Не называя имен

17

Третьим пунктом в списке «Летних приключений» была прогулка под дождем. Вчера эта строка списка была вычеркнута красным маркером. Нет, этот пункт не был выполнен. Он был разрушен, испорчен. Вчера, когда мы ругались, стоя посреди улицы, пошел самый настоящий ливень, барабанящий по крышам и окнам... Он пошел в не подходящее время, момент был испорчен, как и сама идея прогуляться под дождем.

Вчера вечером, когда я пришла домой без единой сухой нитки на теле, я поняла, что всю дорогу плакала. У меня разболелась голова. Вчера я была будто шаром, который постепенно наполнялся водой и в конце концов переполнился и лопнул. Я понимала то, как ему сейчас больно, как сильно он переживает из-за сестры, что творится у него внутри, но даже несмотря на это не могла побороть внезапно выскачившую из-за угла боль. Она казалась беспочвенной, пустой и необоснованной. Возникшей из неоткуда! Просто потому, что я не могла найти ей объяснения. Может, я просто разделяла с Холмом тяжкий груз...

Впервые у меня пропало всякое желание идти в парк на холм. Сейчас я бы ни за что не появилась там. Наверняка на нашем месте уже находится кто-то другой... Холму нужно побыть одному. Но и сидеть в комнате в окружении четырех стен не было сил. Они будто бы нарочно стремились встретиться со своими противоположностями, сдвигаясь все ближе и ближе, превращая комнату в небольшой спичечный коробок. Час, а может, даже два я просидела, разбившись в угол кровати, обхватив голову руками и слушая гомон мыслей и тишины. В голове постоянно крутилось «мне жаль», и каждый раз это словосочетание стояло рядом с именем Холм. Не знаю почему, но именно раздирающую грудь вину я чувствовала битые восемь часов подряд. Мне нужно выбраться отсюда, иначе еще чуть-чуть, и я окончательно сойду с ума.

За окном было еще тише, чем в комнате. Легкая ночная тишина заключила мир в свои теплые объятия, все еще согревая воздух, словно солнце днем. Уличные фонари оповещали дороги и тротуары непрерывными желтыми цепочками, кое-где мигали старенькие вывески магазинов и небольших семейных пабов... Ночь сияла, ночь тонула во тьме. В ней было что-то особенное. Она будто находилась в равновесии с какими-то противоречащими друг другу условиями. Невольно захотелось стать ее частью.

Я поднялась со смятой постели, ощущая покалывание в ногах - затекли - и оглянулась на дверь, стараясь уловить какие-нибудь приглушенные звуки, хотя сейчас почти что два часа ночи, и родители, скорее всего, давно спят, лишняя осторожность никогда не помешает. Надев пыльные кроссовки, стараясь делать все как можно тише, открываю окно. Тише, тише, тонко протягивает внутренний голос, словно натянутая струна. Правая нога с легкостью перекидывается через оконную раму, устойчиво опустившись на крышу, за ней с таким же успехом следует левая. Лежащий на полу Шедар с любопытством наклонил на бок голову и стал наблюдать. В его блестящих черных глазах читалась доля обиды.