Fifty Shades of Jeon Jungkook

Растворение стен

Они стоят, освещенные холодным, но таким ласковым светом ночной дивы – луна не жалеет своих лучей, которые проглядываются в щелях между колеблющихся штор, чтобы покрыть два обездвиженных темных силуэта тонким лилейным покрывалом. В молчании немного напряженном окутана вся квартира, все остановлено могуществом времени, слова лишние не будут сказаны долго, ведь их не нужно совсем, а минуты тянутся извилисто, медленно переплетаясь с нитями клубка звезд в безграничном пространстве. Тени изучают друг друга заново, начиная с трещинок на засохших губах и заканчивая складками ткани мятой футболки. Заглядывают в глубину глаз черных-черных, погружаются в кипящие жижей котлы чугунные, выпивают до самого дна стеклянного зелье в колбах поломанных, оно горло обжигает своей магией, комок распутывает и проталкивает в легкие аромат жасмина.

Тэхен ощущает себя фениксом, птицей той самой мифической, огненной, которая пеплом была бесполезным, остывшим давно, а сейчас он возродившийся символ с хвостом янтарным, от него искры исходят, в воздухе растворяются, растопляя айсберги, согревая озябших, проходя сквозь душу самую теплым ветром. Ким чувствует, что внутри сияет, парит выше облаков пушистых, разливается цветовым спектром ярче солнца, проникает своим жаром в самые недра земли, правда не может поверить самому себе. Он простил его, Чонгука, наконец-то простил.

У Тэ в груди переполох стоит настоящий, только-только собранное по осколкам, свежо склеенное по кусочкам, посыпанное недостающими важными песчинками, сердце мерно отбивает ритм вальса. Кружа мысли в этом танце чарующем, обвивая узкую талию зыбко, соединяя их ладони в замочек некрепкий, оно заправляет выскользнувшую прядку за ушко, ведет, главенствует, делая отточенные движения.

Раз.

Тэхен сжимает пальцами длинными рукав чужой рубашки, смотрит пристально, дергает на себя резко, сам пододвигаясь ближе. Чонгук не ожидает, поддается, с ноги на ногу переступает, равновесие старается удержать. Однако, притягивает брюнета магнитом, он – полюс серверный, черствый, морозный, с вьюгой своей личной, что щеки колет, обжигает обидой дегтевой. Тэхен – южный, неподвластный льду, до рваных вздохов успокаивающий.

Два.

Младший коротко целует Гука в уголок губ, пропускает электрический ток по вздувшимся венам, совершая все трепетно. Оставляет на своих устах прозрачную пленку – свидетельницу касания нежного, впитывает в себя вкус сахарного лайма, выбрасывая горькие косточки прочь, в озеро прошлого отчаяния. Он ощущает, погружается, смакует шелковую кожу, веки блаженно прикрывает, едва задевает Чонгука ресницами густыми. Тэхен боится спугнуть. Не Чонгука. Самого себя. Пространство между ребер заливается чем-то приятно-пряным, вязкое вещество метается, скребется, обнажая заточенные коготки, перья не щекочут, а вонзаются острыми основаниями в жизненные ткани. Он обещает, что лично наполнит свою чашу терпением, храбростью, доверится, по крайней мере, постарается, Ким почти знает, шанс дан не зря. Не только надежда умирает последней, с ней остается верная подруга – стремление.