— Подъезжаем.
— Вижу.
Раздавалось мерное гудение, покачивало, пахло ненастоящими цветами и его ароматом.
Ника попыталась открыть глаза, но ничего не вышло. Попыталась перевернуться на спину — тоже. Поднять руку — ничего. Она чувствовала себя тряпичной куклой, которая находится в том положении, как ее положили.
— Скоро слабость пройдет. Мы почти приехали, лежи тихо.
Пальцы обхватила чья-то рука, стала поглаживать тонкую кожу, очень медленно и приятно. Особенно когда чужие пальцы достигли ладони — и щекотно, и будоражит.
Попытки с пятой глаза открылись.
Ника ехала в машине, лежала на заднем сиденье. Машина была такой чистой, прямо вылизанной, ни единой пылинки. Чище, чем дом Никаноровны. Голова Ники покоилась на коленях Матая, это он гладил ее пальцы, а второй рукой гладил ее по голове, по щеке, по волосам. Нос уткнулся в грубую ткань черных брюк, словно в теплую подушку.
Пальцы пощупали мочку уха, потом по скуле провели до линии подбородка, пощекотали шею.
Они ей что-то вкололи перед вылетом. Успокоительное? Снотворное? Ника не могла пошевелиться и даже не хотела шевелиться. Каждая мышца в теле была как из киселя, дрожала, как желе и совершено не управлялась.
Что с Марией? Она осталась в лесу или тоже поймана? Наверное, осталась. Нужно надеяться, что сестра в безопасности.
Что дальше будет с ней самой? Этот Матай не просто так ее поймал, не случайно мимо проходил. Он прилетел издалека, привез людей, он как-то отследил ее по айфону, хотя они ушли далеко и оставили неправильный адрес. Он приложил слишком много усилий, чтобы просто оставить Нику в покое.
Он чего-то хочет взамен. А чего может хотеть самец?
Ника сглотнула, во рту было сухо до боли.
— Хочешь пить?
— Да.
В воду могли что-нибудь подмешать, но какая уже разница?
Матай открыл бутылку с водой, рукой повернул ей голову и, придерживая, приложил горлышко к губам. Ника сделала пару глотков и снова отвернулась.
Машина плавно затормозила.
— Вот и все. Мы дома.
Матай завинтил бутылку и бросил назад, под стекло.
