Дефектные. Я с изъяном

32. Пахнет грозой

Мертвый человек во сне и мертвый человек наяву - не одно и то же.

Сероватое лицо невозможно соотнести с лицом с розовыми щеками и медовыми веснушками, пыльные безжизненные волосы - с рыжими всклокоченными лохмами, такими же лишенными порядка, как и сам Нейт.

Первая мысль - Ищейка ошибся.

Но медный браслет на запястье развеял мою надежду прахом по сырой комнате.

Это Натан.
Мертвый Натан.
Безвозвратно, безнадёжно, бесповоротно мертвый Натан.

Как он прожил этот короткий отрезок своей жизни? Успел ли полюбить? Был ли у него первый поцелуй? О чем он думал, засыпая? О чем мечтал?

Кто-то прервал его путь. Сердце, бившееся с надеждой исправить мир, остановилось по чужой воле.

Стою неподвижно, боясь подойти ближе. Ищейка осматривает тело.

Тело.

Оставленная душой оболочка.
Памятный сувенир, чтобы близким было, что оплакать, к чему прикоснуться.

Мой ненормальный мозг думает о мумиях. О червях. О том, станет ли душа глядеть на то, как разлагается покинутый ею сосуд. О том, что вообще такое - душа? Что с ней будет потом? Есть ли тусовка для душ? Если есть, то что она из себя представляет? Заводят ли души друзей? Ситезенам было б тяжко найти общие темы без алкоголя, испытает ли бестелесный дух те же трудности? Может, есть особый, духовный сидр, упрощающий социализацию?

- Пойдём, - Мерзкий стоит рядом. Не заметила, как он подошёл.

- Как... это случилось?

- Повреждений нет. Скорее всего, остановка сердца.

- Эпидемия нашего времени, - сжимаю кулаки и поворачиваюсь к нему. - Как они это делают?

- Импульс.

- Через чип?

Кивает.

- Теперь понимаешь, что вы в опасности?

- Дедушка рассказывал мне сказку... Про одного злодея, чья смерть была спрятана в игле. Игла в яйце. Яйцо - в утке. Утка в зайце... У нас всё проще. Наша смерть - в чипе. Мы все в опасности. Мы носим свою погибель под кожей. А может, смерть не самый худший расклад: Нейту теперь хотя бы не нужно притворяться, - несу этот бред, стараясь, чтобы голос звучал ровно, чтобы он не понял, что я напугана.