Загадка моего университета

48. Дотянуться до счастья

Случаются моменты, когда ты смотришь на старого знакомого по-новому, и тот, к кому ты привык, оказывается совершенно другим человеком. Грубый, неотесанный мужлан Смирнов на самом деле был неопытным в любовных делах мужчиной... А ведь глядя на такого красавца, я не могла предположить, что он не искушен женским вниманием. Я помнила, как впервые увидела его, как мы повздорили, как он грубил и не скупился на едкие, а порой беспардонные замечания. Дима показался мне высокомерным, излишне самоуверенным нахалом. Я принимала в штыки его странные поползновения в мою сторону, не понимая, что на самом деле так он пытался ухаживать.

Смирнов не единожды твердил, что у него есть ко мне чувства, что я ему нравлюсь. И теперь стало понятно, каким нелегким было это признание, но тогда я отвечала Диме лишь недоверием. У меня самой не было опыта общения с парнями, может быть, поэтому я не допускала мысли, что Дима искренен? А ведь я уже давно его любила. Да, после нашей чудовищной первой ночи мою любовь перекрыло чувство глубокой обиды. Я даже позволила себе заблуждаться, думая, что прежняя симпатия прошла. Это было не так. Мне удалось заглушить любовь обидой, но сила последней постепенно ослабевала, а чувства к Диме только крепли.

Рано утром я услышала шум в гостиной. Электронные часы показывали всего шесть тридцать, а Смирнов уже встал? Но тут я вспомнила про его встречу с начальством и решила проводить Диму на работу. Как бы сильно мне ни хотелось спать, я слишком нуждалась в Смирнове, чтобы ждать, когда он вернется. Под раскатистый храп Ларисы я аккуратно выскользнула из спальни.

— Ланская? Чего встала? — удивленно вопросил он, но все слова разом застряли в горле, стоило его увидеть. Дима только вышел из душа. Он стоял босиком с мокрыми волосами в одних спортивных штанах, а по обнаженному торсу скатывались капельки влаги. — Лер, ты язык проглотила?
— Нет. Я... пойду умоюсь...

Я проскользнула мимо Димы в ванную и сразу окатила ледяной водой раскрасневшееся лицо. Почему-то сейчас, зная Димины чувства, я дико смущалась в его присутствии. Ну вот, совсем как первоклашка! Теплый душ только разбередил бабочек в животе, аромат мужского геля для душа пробуждал самые сокровенные мысли и желания. Нужно было успокоиться — выпить крепкого кофе и снова стать мало-мальски серьезной. Наваждение прошло, стоило выйти из ванной и увидеть взволнованного Диму. Он думал только о работе, боялся и переживал за наше расследование.

Через полчаса я сидела, забравшись с ногами на стул, согревая ладони кружкой горячего кофе, и наблюдала за тем, как собирается Смирнов. Он мерил шагами гостиную, суетился, бубнил что-то себе под нос, укладывал в кожаный портфель какие-то бумаги, потом доставал их, проверял и убирал снова. Лариса еще спала, сотрясая стены дома своим храпом, и я радовалась, что осталась наедине с Димой.

— Дурацкий галстук, — пробормотал он, сдергивая с шеи очередную удавку. — Сегодня все валится из рук.
— Я помогу...

Дима не успел ответить, как я подскочила со стула, подняла с пола терракотовый галстук и аккуратно протянула его под накрахмаленным воротничком кремовой рубашки. Стоило оказаться так близко к нему, почувствовать горький запах одеколона, так отлично дополняющий мужественный образ Смирнова, как я поддалась чувствам. Привстав на мысочки, я легко поцеловала его в губы.

— Это... что? — выдохнув мне в губы, вопросил он.
— На удачу, — прошептала я и, закусив губу, понадеялась, что он немедленно захочет продолжения, вместо этого Дима отшагнул.
— Спасибо, — пробубнил он и... смутился?
— Не переживай, мы столько всего выяснили, они обязательно оценят работу и продолжат финансировать расследование! — уверила я, потому что сама не сомневалась в этом.
— Да... Тем более, у меня есть манифест как доказательство, что в Праге мы не прохлаждались, — ухмыльнулся Дима.
— Манифест, который ты мне так и не показал! — обиженно надулась я.
— Обещаю, что как только вернусь, дам тебе его прочитать. А сейчас нет времени.
— Ну вот... опять потом... — скрестив руки под грудью, я отвернулась от Димы, но он, ухватив меня за талию, снова развернул к себе. Стоило ему коснуться меня, как сердце пропустило удар, а живот словно скрутило в канат. Я шумно выдохнула, и Смирнов ухмыльнулся.
— Лер, ну я же не знал, что мама приедет в гости, а при ней как-то не хотелось обсуждать психованных сектантов, — наигранно виновато сказал он.
— Значит, в этом манифесте что-то любопытное? — спросила я, начиная завязывать его галстук, чтобы только занять руки, чтобы только не смотреть в его темные глаза...
— Можно и так сказать...

Я сдалась и посмотрела на него, а Дима опустил взгляд на мои губы. Он громко прочистил горло и отстранился. А мне хотелось застонать от неудовлетворенности, но я лишь улыбнулась, позволяя ему взять портфель и уйти на работу.

Полдня я была как на иголках и сама решила позвонить Диме, но Лариса не разрешила. Она объяснила, что если дело серьезное, то совещание зачастую затягивается до вечера. Но в этом был и плюс. Если бы в финансировании отказали, не стали бы мурыжить несчастного майора Смирнова столько часов. А пока, чтобы отвлечь меня, Лариса приступила к инструктажу по моим дальнейшим действиям.

Мне следовало четко придерживаться легенды, делиться эмоциями от поездки и показывать фотографии. Оказывается, она создала мне самое настоящее алиби на время зимних каникул. У меня появился липовый инстаграм, куда Лариска ежедневно выкладывала фотографии из Чехии: виды города, мои селфи и фото с какими-то неизвестными ребятами на фоне достопримечательностей — шикарный фотомонтаж и, конечно, национальная кухня. У меня уже была сотня подписчиков из числа однокурсников и даже некоторых преподавателей. Теперь ни у кого в Оболенке не могло возникнуть сомнений, что каникулы я провела в компании новых знакомых.

Дима вернулся в обед — счастливый и гордый собой. Он с порога сообщил, что управление не просто поддержали нашу инициативу, но и согласились прибавить финансирование.

— Когда полковник Радищев увидел манифест, то был вынужден согласиться на продолжение расследования!
— Он поверил в нашу теорию про тайное общество Оболенки? — спросила я.
— Сказал, что дает мне три месяца, чтобы найти их главаря и повязать всю шайку.
— Здорово!

На радостях, да и не только поэтому, я взяла в ладони Димино лицо и поцеловала в губы. В этот раз мой любимый майор не стал смущаться и, подхватив меня, не отрываясь от моих губ, закружил в воздухе.

— Опа! — радостно воскликнула Лариса. — Это вы тут победу празднуете?
— Хм... Ларис, как смотришь на шампанское? — опуская меня на пол, но не выпуская из объятий, спросил Дима.
— Я только за! Возьмем пару бутылочек и отметим это дело! — потирая руки, ответила Лариса.
— Эй, господа! Шампанское, конечно, хорошо, но сначала дайте мне прочитать манифест! В конце концов, я имею на это полное право! — возмутилась я.
— Лера права, — согласился Смирнов. — Сначала дела, потом отдых. Он прошел в гостиную, водрузил на стол свой портфель и достал из него синюю папку. — Оригинал я оставил как улику, но он и не нужен. Здесь перевод.

Дима протянул мне бумагу, и я решила прочесть манифест вслух.

«Обращаюсь к тем, чье сознание открыто для принятия нового истинного знания!
Мир идет не тем путем, и наша цель — исправить это!
Все блуждают в потемках невежества и ошибочных умозаключений. Мы ограничиваем науку Богом, а наши возможности мнимым долгом перед Всевышним.
Мы движемся к гибели и будем продолжать движение вниз. Лишь лучшие могут понять истинное предназначение человека.
Моя цель — отобрать лучших и воспитать правильное поколение, которое в будущем придет к власти.
Только обладая мужеством и силой, знаниями и интеллектом можно добиться вершины. Калокагатия — вот наш принцип! Избранные должны править миром.
Человечество представляет собой стадо баранов. Неверных нужно отправлять на бойню, чтобы очистить Землю от невежества. Но, пока миром правят невежды, нельзя вести войну открыто.
Мы должны растить и воспитывать настоящих людей, которые потом сместят с трона невежд.
Нам позволено не гнушаться любых средств, чтобы обрести силу. Выжечь огнем, рубить мечом, проткнуть копьем всех и все, что будет на нашем пути, ибо движемся мы к благой цели.
Наша борьба будет продолжаться столетиями, пока настоящие люди не обретут достаточной мощи, чтобы подчинить мир себе.
Но к цели может вести только один человек, он и станет Верховным владыкой. Все остальные должны прислушиваться к нему и слепо доверять своему властелину.
Без главы нельзя. Лишь смерть может отобрать власть у Верховного, но на смену ему придет другой Верховный.
Новые люди должны рождаться в месте, дарующем благословение. Ибо там каменные воины даруют свою силу. На месте этом я воздвигну новый град, где займусь воспитанием нового поколения, которое будет создавать и взращивать себе подобных, чтобы, когда придет время, суметь править миром.
Жизнь — есть игра. Наша цель — выиграть партию.
Пусть слово мое переживет своего хозяина. Придет время и мои последователи установят власть над миром, спасая его от невежества. Тогда мое имя будет навеки прославлено.
Да будет с нами сила!»

— Ек-макарек! Вот псих-то! — выкрикнула Лариса, стоило мне дочитать манифест. — Прямо Гитлер! «Новые люди», «Верховные владыки» и прочая лабуда... Слетел с катушек этот ваш чех! Жуть, аж мурашки по коже! Смотри, смотри! — Лариса задрала рукав рубашки и стала демонстрировать нам с Димой свою руку.
— Получается, мы думали совершенно верно. Люди Оболенки — последователи Браге. Наш университет и есть то место, где он собирался «взращивать новое поколение», — проговорила я.
— Ага, — согласился Дима. — И еще он пишет, что ради своей благой цели можно ничем не гнушаться. Именно так они и поступают. И тут же мы находим подтверждение тому, что у них есть лидер — Верховный владыка, который должен предводительствовать в их делишках. Этот человек — наша главная цель. Тот, что руководил тем сборищем. Помнишь?
— Я никогда этого не забуду, — проговорила я, и память тут же воскресила страшную ночь, отвратительную оргию и образ того человека на троне. Но я вспомнила не только это. — Когда мы были в подземелье, и меня поймал Ян, он говорил про Верховного, что отведет меня прямо к нему. Тогда я так испугалась, что не придала значения его словам. Главным было — спастись.

Незнакомец в маске волок меня по коридорам подземелья, я брыкалась изо всех сил, но это было бесполезно. Звуки отвратительной вакханалии становились громче, и внутри все похолодело от мысли, что со мной сделают то же, что и с девочками. Но неожиданно мужчина в маске свернул в другой проход.

— Куда ты меня тащишь? Что хочешь? — вопросила я, все так же отчаянно пытаясь вырваться.
— Думала, поведу тебя в общий зал к этому обезумевшему зверью? Рано тебе в таком участвовать. Ты слишком важна для нас, — он остановился и снова толкнул меня к стене, несильно придушив локтем. — Верховный должен своими глазами увидеть, кого я поймал. Расскажешь ему, как тут оказалась.
— Верховный? — переспросила я.

— Разберемся мы с этим Верховным, — решительно сказал Дима. — А о тебе их шайка может не мечтать!
— Ух! Как я люблю, когда красавчик злится! — воодушевленно воскликнула Лариса. — Скажи, что он милаш, а?
— Лар, мы тут о серьезных вещах говорим, между прочим, — нахмурился Дима.
— Вот-вот! Видишь? Тут сразу такой лоб с морщинкой, и кадык ходит, — она, не стесняясь сурового Диминого взгляда, стала указывать на его шею. Я не видела, чтобы Димин кадык ходил, но согласилась с Ларисой, боясь ее безумного взгляда.
— Вот так, да? Обе? Спелись? — возмутился Смирнов, но было ясно, что он не злился.
— Да ладно тебе, дрыщик! Две твои любимые женщины обсуждают твои прелести...

В этот момент смутились мы оба. Пусть про любимых женщин было сказано в шутку, нам с Димой этого хватило, чтобы покраснеть. Я отвела взгляд в сторону, чувствуя, что готова провалиться сквозь землю.

— Я что-то не то сказала? — растерялась Лариса. — Ну, не злись, красавчик. Я же от всей души!
— Хм... мы, кажется, хотели шампанского? — Дима деликатно решил сменить тему, за что я была ему несказанно благодарна. — Я схожу в магазин...
— Э-э-э, нет! Схожу я, а вы пока тут закусь сварганьте. Мне прогуляться сейчас не повредит, — решительно заявила Лариса и, не дожидаясь возражений, пошла в прихожую.
— Она классная, как вы познакомились? — спросила я, когда хлопнула входная дверь.
— Благодаря ей я раскрыл дело. Несколько лет назад нам поручили расследовать убийства девушек. Подозревали маньяка, но я изначально в это не верил. Обстоятельства были схожими, но рука, приведшая к смерти жертвы, всегда была другая. Я начал копать и вышел на довольно крупных шишек. Мне не верили, пытались отстранить от дела, считали ненормальным. Никто не соглашался помочь с информацией. А тут появилась Лариска. Сама предложила помощь.
— Сама?
— Ага. Я засиделся допоздна, и тут явилось это чудо со словами, что пришла прижучить задницы засранцам с тугими кошельками. Лариса искала информацию, я сопоставлял факты. В конце концов картинка сложилась... нелицеприятная картинка. Были громкие задержания. Часть информации засекретили, чтобы не подрывать престиж некоторых государственных учреждений. В итоге меня представили к награде, Ларке — ничего. Я ходатайствовал за нее, но безуспешно. Сказали, что помогала мне не по протоколу и должна радоваться, что не уволили.
— Вот мерзавцы! — процедила я.
— Я сказал так же, — улыбнулся Смирнов и накрыл мою руку своей ладонью.
— И что дальше? Они уступили?
— Нет, но зато с Лариской мы сдружились.
— Здорово. Она замечательная!
— Хотя и ненормальная. В управлении ее побаиваются. Лариса за словом в карман не лезет, говорит что думает. Кстати, она отлично стреляет, но из-за крупной комплекции на операции ее не допускают.
— Серьезно? Но это как-то несправедливо.
— Нет, Лер, это важный момент. Если ситуация будет требовать хорошей физической подготовки, то Лариска рискует жизнью. — Дима как бы невзначай переплел наши пальцы и покосился на меня, я решила проигнорировать этот жест, чтобы его не смущать.
— Ну раз так...
— Ей поставили условие — привести себя в форму, на что она гордо ответила, что от пончиков не откажется, а ее мужчины любят, когда есть за что подержаться, — рассмеялся Дима.
— А этот Кирилл и Сергей?.. — не удержалась я.
— Кир — ее парень. Работает поваром в нашей столовой. Лариску боготворит. Сергей — механик, занимается подготовкой автотехники для заданий. Сергей как раз сейчас помогает ей с ремонтом. Ларискину квартиру затопили соседи, да так, что полы пришлось менять, поэтому она живет у меня.
— Так кто же ей ближе? Кирилл или Сергей?
— Наша принцесса выбирает, — пожал плечами Дима, и я рассмеялась. Но Смирнов вдруг стал серьезным — Лер, можно кое-что спрошу?
— Да, конечно, — перестав смеяться, ответила я.
— Этот парень... Ну тот, с которым ты в Праге гуляла. Он тебе сильно понравился?
— Честно?.. Ондрей отличный парень, но я пошла к нему только потому, что была зла на тебя.
— На меня? — искренне удивился Смирнов и нахмурился.
— На концерте ты то и дело переписывался с Ларисой...
— Ясно... То есть ты надумала мне отомстить за то, что я не проникся этой заунывной музыкой, и решила заставить меня волноваться?!

Дурак! Я мстила из ревности к Ларисе и не для того, чтобы он волновался, а чтобы почувствовал то же, что и я! Но только мне не хватило смелости все это сказать...

— Да, потому что не слушал Вивальди...
— Ох, Ланская, — Дима покачал головой, но я видела, что он рад такому повороту.
— Простишь меня? — неожиданно для нас обоих спросила я.
— Что?.. Лер, ты извинилась?..
— Да... Дим, я была не права и...

Я не успела договорить, потому что Индюк приложил ладонь к моему лбу. Не нащупав ожидаемого жара, он потрогал мои щеки, а потом внимательно посмотрел в глаза.

— Ланская, ты заболела?.. С тобой сегодня точно что-то не то. Присмирела как-то, еще и извиняешься.
— Нет, как раз сейчас со мной все в порядке.

Смирнов недоверчиво на меня покосился, а я только рассмеялась. Мне было так хорошо, легко и весело, что хотелось закружиться в танце и запеть, но этого Индюк точно бы не понял.

— Может, воздержишься сегодня от шампанского? — аккуратно поинтересовался он.
— Какой же ты дурак, Смирнов! — продолжая смеяться, сказала я.

От дальнейшего непонимания нас спасла Лариса, явившаяся с двумя бутылками «Мондоро». Стоило ей взглянуть на нас, как ее глаза загорелись ехидным блеском, но он моментально угас, когда она поняла, что мы с Димой так ничего не подготовили в качестве закуски.

— Даже думать не хочу чем вы тут занимались! — наигранно прислонив руку ко лбу, воскликнула Лариска и, изображая обморок, упала на диван. — Пока я тут корячусь, у вас есть минут пятнадцать, чтобы нарезать сыр и фрукты.
— Пойдем, Лер, — вздохнул Смирнов, протягивая мне руку.
— Идем.

Он отвел меня на кухню, вручил нож и кусок сыра, а сам стал мыть фрукты. Пока Дима стоял спиной к гостиной, Лариса попыталась что-то мне показать жестами, но я так и не поняла что. В итоге веселая толстушка, подмигнув мне, скрылась в спальне.

— Лер, держи! — Дима повернулся с блюдом фруктов и через мое плечо посмотрел в гостиную. — А Лариса?
— Пошла в спальню, — ответила я.
— М-м-м.

Он поставил фрукты на стол, подошел ко мне, забрал нож, а потом... потом просто поцеловал. Я привстала на мысочки, чтобы было удобнее, тогда Смирнов, подхватив меня, усадил на столешницу. Он продолжал меня целовать, а я словно воспарила в небеса. Теперь не осталось сомнений, что все это правильно. Так и должно быть.