О ком молчала Кит

Глава 2

А вы знали, что сердце у девушек бьется быстрее, чем у парней? Так что задумайтесь на минуту: может, это не влюблённость, а просто иллюзия и самообман? Я точно не знала ничего о своих чувствах, знала лишь, что они есть, и с каждым днём становились сильнее, а мысли развязнее. Не спать по ночам, думая об одном человеке, который явно думает не о тебе, знакомо? О да, глупо в пятнадцать лет страдать по какому-то мальчику, особенно, когда этот мальчик твой лучший друг. Ой, подумаешь у него красивые глаза, милая улыбка, прекрасные мягкие волосы и шелковая кожа... Подумаешь он может заставить тебя смеяться и найти миллион плюсов в плохой ситуации. Подумаешь этот мальчик способен вытащить из тебя улыбку, когда на это нет никакого желания...
Спустя неделю мы с Алексом уже были самыми лучшими друзьями. Как говорится, не разлей вода, два сапога пара. Мы вместе сидели за одной партой, вместе обедали и оставались после уроков на дежурство, стирая с доски глупые надписи типа: «Поцелуй меня в зад», «Эдди - гей»; тогда мне было интересно откуда пятнадцатилетние ребята брали столько пошлости, злости и тупости. Хоть мне это и не нравилось, зато нравилось проводить время с Алексом — или по-другому Алом, как тот просил его называть. Рокси утверждает и даже навязывает мне своё мнение, что якобы Алексу нравится Флора, но Флоре нравится Шон, который влюблён в Сару. О господи, этот адский круговорот бесконечен. Мне нравилось думать, что Алу нравлюсь я. И я так думала. А кто мне запретит делать это?
— Посмотри-ка! — смеётся Ал, облокачиваясь руками на парту. Я подбегаю к приятелю и с любопытством разглядываю на парте какой-то рисунок с надписью. Ничего необычного. Какой-то умник нарисовал задницу и подписал: «Это место, из которого нам не выбраться на протяжении четырех лет. Помогите». Вообще, надпись воодушевляла меня на самоубийство, ведь какая бы не была здесь ирония, но это правда чистой воды. Школа — место, где в детях убивают личность. Вот, например, зачем орать на меня, если я не поняла какую-то деталь в уравнении или забыла принести эссе, или написать сочинение? От этого ничего не изменится, кроме моего психического состояния. Я натянула улыбку и посмотрела на возбужденное лицо Алекса. Иногда меня в нем бесило детское мальчишеское дурачество. Ведь эти надписи для дураков, а мне не хотелось принимать своего любимого мальчика за дурака. Для меня он Ричард Гир в фильме «Красотка».
— Очень жизненно, — выдохнула я и прошла к мокрой намыленной парте, которую мне ещё нужно отмыть. За спиной слышу как приятель хмыкает, а затем куда-то отступает. Наш класс небольшой, но и немаленький; в нем умещаются тринадцать парт, учительский стол, шкафчик и три горшка с цветами, на которые у моего одноклассника Кевина жуткая аллергия. Ему приходится тоннами глотать таблетки, чтобы не задохнуться собственными слезами. Жалко его.
— Эти придурки ничего не понимают.
— В чем? — я резкими движениями начала проводить по парте влажной тряпкой, от которой за километр пахло сыростью. Ал делал то же, что и я, только его рука спокойно скользила по столу, словно по маслу.
— Они пишут эти надписи и думают, что правы, но на самом деле это тупой прикол, который появляется в голове, когда на уроках скучно... Школа не так уж и ужасна, — с убеждением отвечает тот, добавляя позже: — А нам за ними убирать! Вот несправедливость.
Я, смеясь, покачала головой.
— Ну, мы сами напрашиваемся на уборку.
— И я не знаю почему. Кит, мы либо тронуты умом, либо набиваем цену перед Иисусом, чтобы попасть в рай.
Я снова смеюсь, и от этого Алекс начинает улыбаться. В голове думаю над вариантами, которые предположил ЛЧ (любимый человек) и выдыхаю, протирая мокрый лоб тыльной стороной руки.
— Кажется, первое подходит больше, ведь я знаю, что прохожу в ад без очереди. Насчёт тебя - без понятия.
Алекс отодвинул стул и перешёл к другой парте, на которой было меньше всего надписей; ну, вообще-то, это наша парта с Алом. Он неаккуратно плеснул моющие средство, а затем энергично начал проводить зеленой губкой по столу, образуя белые разводы. Я, тем временем, перевожу учащенное дыхание.
— Смотри, я спасал котёнка, когда тот застрял на дереве. Я мою за собой посуду, помогаю маме по дому, помогаю тебе с физикой и убираю после уроков этот вонючий класс, когда мог бы рубиться в приставку.
Он определенно горд собой, но я решаюсь разрушить его идеальный мир. Выпрямляюсь, украдкой поглядывая на красное лицо парня.
— А ещё ты прогуливаешь урок истории, обманывая, что у тебя бывает голодный обморок, когда жрешь больше Нила Паркера, — Нил Паркер — парень с весом восемьдесят восемь килограмм; он ест все подряд, и я уверенна, что для него каннибализм — как вишенка на торте, — ещё ты подкладываешь кнопки на учительский стул, называешь Рокси лесбиянкой и воруешь у Чарли лакрицы. А так ты просто ангелочек.
На мою реплику мы оба засмеялись, хотя в глубине души знали, что это совсем не смешно, а даже страшно. Несмотря на все вышеперечисленное мне очень нравится Алекс. Со мной он другой человек; мой добрый, красивый, милый, воспитанный парень. В мечтах я с ним катаюсь на колесе обозрения, ем мороженое, закусывая сладкой ватой; пью с ним из одного стаканчика смузи, пересматриваю диснеевские мультфильмы. Бывает, смотришь на человека и забываешь обо всем плохом, что он когда-либо совершал. Это, наверное, и есть любовь.
Алекс закончил со своей партой и облегченно выдохнул, бросив губку в красное ведро, отчего на пол вылилась вода. Я осмотрелась. Все было чисто и пахло свежестью. Самое печальное и обидное то, что сегодня все блестит, а завтра снова будет грязно, как на помойке. И нам с Алом опять придётся колдовать над партами после уроков.
— Хочешь зайти ко мне? Мама обещала приготовить пиццу, — Алекс хватается за ведро с мыльной водой, и мы выходим из класса, направляясь к туалетам. Закончился шестой урок, и все расходятся по домам, все, кроме старшеклассников: им суждено отсиживаться в этой дыре ещё два урока. Поэтому они так нам завидуют. Алекс протягивает мне ведро, я хватаю его и захожу в женский туалет. Помыв тряпки, губку и красное ведерко, я снова возвращаюсь к другу, успев поправить свой конский хвостик. Тот берет у меня ведро, мило улыбаясь. О, эти прекрасные ямочки...
— Даже не знаю, Ал...
— Да брось! Тебя ждёт самая вкусная в мире пицца! Так, как готовит моя мама — не готовит никто! Где-то там, в Италии, повар говорит: «Мама мия, это просто белиссимо!» — от акцента друга я начинаю смеяться.
— А пицца с ветчиной?
— Нет, конечно! Пицца из человеческой плоти!
— Ну, допустим, я согласилась.
Алекс обхватывает мою шею рукой и подвигает к себе. Я чувствую как к щекам подступает кровь; мне становится трудно дышать, а на лице застыла тупая улыбка. Мой нос сразу услышал божественный запах одеколона Алекса. От этого я таю.
— Прекрасно! Нас ждёт пицца, бутылка «7Up» и жаркий фильм с Эдди Мёрфи.