Fuckin' Perfect

Глава 8

Год спустя

-Расскажешь мне, почему ты здесь? – мягко задет свой профессиональный вопрос женщина средних лет. Её волосы аккуратно уложены, а костюм выглажен и потому выглядит будто бы с иголочки.

- У меня шизофрения, - спокойным тоном отвечает ей Луи, расположившись на кушетке.

Парень всегда думал, что стереотипная картина в американских фильмах, когда пациент лежит на кушетке, скрестив руки, и повествует о своих проблемах психологу, его не коснется никогда. Он ошибался.

Лежа на мягком покрытии, он проживал тот день снова и снова, снова и снова. И эти доктора не давали забыть, продолжая копаться в его голове, шевеля картинки и тем самым будто бы ковыряя рану ржавым металлом.

-Милый, - устало улыбается доктор Морис, - у тебя не шизофрения. Луи, - тон стает более нежным и этой женщине точно хочется раскрыть всех своих тараканов, - от тебя отказались уже двое психотерапевтов. Почему?

-Ну, вы же и так знаете, - фыркает шатен.

-Хочу услышать от тебя версию.

-Ну что, ж они постоянно копались в моей голове, а мне это не нравилось.

-Но ты ведь сам подал заявление о просьбе помочь, - уточняет женщина, - так почему тогда уходишь от этой самой помощи?

-Не думал, что будет так тяжело. – Сознается парень, меня положение на сидячее.

-Что ты имеешь в виду под «тяжело»?

-Рассказывать изо дня в день мою историю, мои чувства. Это... это сильнее меня.

- Думаю, что ты достаточно силён, что бы рассказать мне свою историю. Последний раз. Обещаю, что больше никто не будет у тебя расспрашивать подробности и вызывать картинки из прошлого.

-Хорошо, - спустя минуту молчания выдавил из себя Луи. – Надеюсь, док, у вас есть пара носовых платочков и несколько часов свободного времени, - попытался пошутить парень, на что миссис Морис искренне улыбнулась ему. - Эта история про девушку, – Томлинсон снова ложится на кушетку, - про очаровательную и милую девушку. Мы вместе учимся на одном факультете. На первом курсе я смотрел на неё и понимал, что...что...

-...любишь её?

-Да, - шепчет парень, тяжело сглотнув вязкую слюну, которая отдается невероятной горечью. – Но не мог. Не мог ей признаться в своих чувствах. Я ведь Луи Томлинсон, черт его подери, - зло шипит он. – Надежда футбольной команды и «плохой мальчик», у которого репутация. Я трус. Слабый, ничтожный трус, который возвышал себя за счёт влюбленной в себя девушки. Когда я попросил её помочь с домашкой, я думал, что это приведет к нашему общению, к постепенному сближению.... Но, Грэг – капитан нашей команды – начал подшучивать надо мной, когда я всё чаще стал задерживать взгляды на невзрачной девушке в нелепом одеянии. Тогда я просто не смог пойти против своего идеального образа. Я делал ей больно. Морально. Видел, что она тоже влюбляется в меня и постоянно унижал, прося помочь и никак не благодарить за это, или не боясь обсуждать её с парнями, зная, что Мари слышит меня. Зная, что каждое мое слово отдается острым осколком в её, да и моей груди тоже. Я ненавидел её за то, что так сильно люблю. За то, что мне приходится причинять ей боль. Ненавижу себя, за то, что она из-за меня пережила столько страданий. Я даже переспал с ней, наверняка зная, что она мне признается в любви. Я хотел слышать эти слова. Но единственное, что я сделал – это снова плюнул ей в душу. А потом она не выдержала, она порезала себе руки. А на левой руке, вот здесь, - парень показывает себе на руку, обозначая место, - она написала, - рваный вдох, - написала... Чёрт, - Томмо хотел быть храбрым, хотел быть сильным, но каждый раз вспоминая окровавленную руку, он не мог сдержать слез, не мог сдержать истерику.