Эдди просто терпеть не может зиму.
В Дерри выпало огромное количество снега, а температура понизилась настолько, что даже по радио несколько раз предупреждали об ужасных погодных условиях, из-за чего школьникам приходилось оставаться дома, ибо добраться до школы, не отморозив конечности, было практически невозможно. Эдди приходилось напяливать на себя тридцать три кофты, столько же носков, а еще кутаться в тяжелый красный шарф. Плюс ко всему, необходимо еще и следить за уебком Ричи, потому что он, как Эдди кажется, даже в минус сорок будет ходить в этой тонкой куртке, пока не заболеет и не сдохнет в конце концов.
Парни валяются дома уже гребаный третий день.
Эдди осторожно, чтобы не обжечься горячим чаем, отпивает из кружки, пялясь в окно. Ричи давится горьким кофе, щурясь и вжимая голову в шарф.
Потому что Эдди заставил надеть его шарф. Да.
Они сидят за столом на кухне, завтракая. Ричи аккуратно перелистывает страницы старой газеты.
— Блин, — выдыхает Эдди. — Когда уже отопление включат?
— Без понятия, Эдс, без понятия. В газете об этом ни слова.
Эдди разочарованно вздыхает, поворачивая голову обратно в сторону окна.
— Живот все еще болит? — не глядя на своего парня, спрашивает он.
Повисает тишина. Ричи немного ерзает на стуле. Ему все еще не приятно говорить об этом.
— Да не особо уже, — стараясь сделать тон как можно безразличнее, отвечает он.
Снова давящая тишина врезается в уши, и Эдди кажется, что Ричи может услышать, как сильно бьется его сердце.
— Когда закончим школу, мы уедем отсюда.
Ричи откладывает газету. В тишине фраза Эдди звоном стоит в ушах.
— Только ты и я? — спрашивает Ричи, хотя знает стопроцентный ответ.
— Только ты и я.
Лицо Ричи озаряет наисчастливейшая улыбка, на которую Эдди мог бы смотреть всю свою чертову жизнь.
— Знаешь, — продолжает Ричи. — Я, сколько себя помню, всегда чувствовал себя одиноким, на самом деле. Мне всегда казалось, что я бесполезный кусок дерьма. Но с тобой, Эдс.. с тобой я будто я и правда живу, а не просто существую, — он грустно усмехается.
