Hermann and Petty

XLVII

сухие губы прижимаются к краю белой чашки, еще один глоток оживляет его оканчательно, он облизывает губы и с шумом ставит фарфор на пыльную стопку книг. вчера, показав папку Патрисии с историей болезни Питера Бисли, Герман и половины не рассказал, но не из злости, обиды или еще каких либо негативных эмоций, он попросту не хотел вмешивать в это Петти, правда это было почти невозможно, так как она с самого начала уже участвовала в этом. с того самого момента, как познакомилась с ним.

приятные воспоминания вдруг овладевают им, но он сразу утыкается в листы бумаги, отгоняя все лишнии мысли. вчера, когда он ходил в лечебницу за документами, он появился там как нельзя кстати, подслушав разговор полицейского и санитарки. большая его часть состояла из неуместного флирта, но среди него он обнаружил для себя интересную информацию о том, что троих пациентов видели в день побега на стрид-Айлен, а она вела либо к шоссе, либо к заброшенному зоопарку, но в нем уже все обыскали и не нашли никаких следов.

полиция решила, что они направились в другой город и скорее всего сели на ближайший автобус, но не все знали, кто поджег старый склад и сколько дней назад это было. то и дело в гостиной было слышно шуршание вороха бумаг, чиркайне ручкой и тихое похлюпывание кофе из фарфоровой чашечки. раздается громкое гудение телефона откуда-то из под кипы бумаг, и Герман предпринимает заранее обреченную на провал попытку найти его.

П: сегодня жду вас в больнице, у меня есть несколько теорий.

Г: как терапия? легче ходить?

П: да, намного. так что насчет дела?

Герман не сдерживается и позволяет уголкам губ ползти вверх и сидит в таком положении несколько секунд, глядя в экран телефона. что-то громко щелкает, Герман надеется, что это на кухне вскипел чайник, но щелчок отчётливо раздался в его голове, позволяя ему на минуту допустить одну не допустимую вещь.

Г: вам надо набираться сил и быть рядом с сестрой, разве нет?

больше сообщений от Петти он не получал, а на кухне как раз вскипел чайник.

***

раннее утро, на пустых улицах единственным источником звука является ботинки мистера Хофмана, шумно ступающие по еще холодному асфальту. оглядываясь он чувствует, как кожу прожигает чей-то взгляд, но ни одной души кроме него на улице в это время не было, а беспочвенная тревога все нарастала, мешая сосредоточиться на маршруте. не ясные наброски черной ручкой на листке бумаги ведут его прямо к заброшенному зоопарку, совсем недалеко от стрид-Айлен, по которой Герман и шел.