Hermann and Petty

L

Настоящее, безграничное безумие наступает, когда вас двое.

Снова по всей квартире пылью рассыпаны ее мысли, перемещаются легко и вызывают неприятное ощущение в носу. Дверь на улицу открыта и пожилые соседние здания смотрят грязными окнами, заставляют застыть на месте и не моргать, чтобы только не поймали и не поняли, кто они. Ей не комфортно среди живой грязи и наблюдающих домов, что как стервятники окружили их, но в его растянутом сером свитере, что пропитан безумством и странным одеколоном чувствует покой и тепло.

Все окна в доме закрыты, входная дверь прикрыта обилием курток и плащей на вешалке, свет тянет свои руки с явным недостатком меланина к их волосам, путается в ресницах и греет одежду. В ее ногах лежит серое существо, что подобно теплой и тягучей патоке прилипло к ожогам на ступнях. В кисти ее руки, что постоянно тонет в нитках серого свитера лежит чернослив. Последний остался.

Она поворачивается к нему, сидящему совсем не далеко и тоже утопающему в липкой и густой горести этого дома, а возможно просто старый диван решил навсегда забрать своего владельца в свои объятия грязного флока и ржавых пружин. Протягивает ему последний чернослив, он слегка блестит из-за пота на ее руках. Он лишь качает головой и легким движением притягивает ее к себе, положив подбородок на ее голову. Она лежит у него на груди, жует сушеную сливу неспеша и задыхаясь от запаха медикаментов смотрит на него и пытается дышать.

А мыслей все больше и больше, они выползают из старой посуды, с самых верхних полок на кухне и из под другой мебели. Ей становится страшно и еще сильнее прижавшись к нему, пытается закрыть глаза, но везде, везде они ее преследуют.

- Ты тоже их видишь? - шепотом спрашивает он, наклонившись к бледному лицу Петти.

И правда ведь: настоящее, безграничное безумие наступает, когда вас двое.

Люди очень похожи на волны, солнечные зайчики, следы от помады на чашке, на засохший гербарий в книге про театральное искусство, на кривые стрелки, нанесенные дорогой подводкой и на спички, но не на самих себя. Такие мысли мелькают в голове у Петти, они вещают ей об этом, опустившись за спиной и вытянув длинную шею так, чтобы их было видно.

У него острое желание танцевать и странные фигуры перед глазами, вот они уже тащат патефон из другой комнаты, все вокруг для него идет трещинами, лишь она одна остается целой и идеальной в его растянутом свитере, пропитанном безумием и странным одеколоном.