Цесаревич бросается в погоню за прошлым своей матери, уверенный, что лишь в нем найдет ответ, кем же он является на самом деле. Он даже не знает, что ложью является абсолютно все, что ему о известно о матери. Жрица ищет источник жизненной силы импер...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
— Когда я была молоденькой хорошенькой девушкой, — начала кукольница и, заметив, как изменился в лице юноша, хрипло рассмеялась и погрозила пальцем. — А я была, хоть вы и не верите. Когда я была в вашем возрасте, я вырезала обычных кукол и шила им платья. Они были не так уж плохи, но всегда найдется кто-то талантливее тебя, кто может лучше, чьи работы стоят дороже и ценятся выше. И я сиротой едва могла прокормить себя своей работой. На последние деньги я купила место на этом самом рынке, и мы на нем сидим, м-м-м?
Нойко недоуменно огляделся, совсем не понимая, к чему идет рассказ.
— Наивная была до кумо! — махнула рукой старуха. — И я бы разорилась до тенши, не приди однажды на рынок господин Мерур. Он удочерил маленькую дочь своего покойного друга и хотел побаловать ее подарком, но не знал, что она любит. И она бегала здесь весь день, чем очень меня раздражала, — паучиха обвела рукой ряды разных мастеров, и Нойко оставалось только поверить ее словам, потому что сейчас тут никто не смог бы побегать, народу стояла тьма. — И я в сердцах подставила подножку, а она, налетев на меня, принялась хохотать. Потом увидела в моих руках недоделанную куклу и инструменты. Спросила, смогу ли я сделать такую куклу, которую она захочет. А Мерур, заметив ее интерес, пообещал очень крупную сумму за заказ. И я согласилась, — кукольница, кряхтя, поднялась и ушла в подсобку, оставив Нойко наедине с рассказом, сути которого он не улавливал.
— Вот, гляди, — вышла она уже с бархатным мешочком и, сев, осторожно вынула из него темную куклу, местами погрызенную короедами. Кукла отдельно, нелепые, неумело высеченные из дерева, крылья отдельно. — Она заказала ангела, и я его сделала, — старуха, улыбаясь, протянула обломки цесаревичу. — Этот, первый, был не очень удачным, крылья отломались через месяц. И я сделала ей нового. Он так с ней и остался, потому что отдать последнего, точнее — последнюю, я не успела.
