Притяжение

9. Сладка ли месть?

Испытывали ли вы когда-нибудь настолько «липкое» чувство вины, что хотелось просто залезть под душ и смыть с себя последствия собственного позора?

Энни приехала домой в слезах. И дело было даже не в словах, бесцеремонно брошенных Дрю — девушка не могла понять, как смогла позволить себе сказать такие непотребные для леди вещи. Она ведь Карпентер, где её манеры? Где вышколенное поведение, манерность и должная снисходительность? Где девичья гордость? Холодность? Неприступность? Почему всё это улетает к чертям, когда она оказывается рядом с Дрю? Чтобы спуститься с небес на землю, Энни разворошила старую рану в памяти, но даже она сейчас не помогла заглушить горечь произошедшего. Девушка не желала такого исхода, она всего лишь хотела, чтобы Дрю оставил свой поцелуй на прощание.

— Как прошёл день? — поинтересовалась попавшаяся на пути мать, но Энни не удостоила её ответом. Быстро пройдя мимо, она начала подниматься к себе. — Неблагодарная дочь, разве этого заслуживает твоя мать, которая не жалела своего здоровья и сил, чтобы выносить тебя? — мгновенно раздался вслед визгливый голос Паломы, но Энни было всё равно. Женщина тотчас кинулась за ней, чтобы своими, как она думала, правильными наставлениями вернуть непутёвую дочь на нужный путь, но Энни закрыла дверь прямо перед её носом. Не слушая воплей, девушка на ходу разделась, бросая вещи прямо на пол, прошла в собственную ванную комнату, закрыла дверь и открыла воду. Энни почти никогда не позволяла себе подобных выходок, но время шло, из робкой и послушной девочки она постепенно становилась уверенной в себе и характерной барышней, а сейчас и вовсе слушать дурацкие наставления матери хотелось меньше всего. Пусть покричит, если ей так хочется. Это сейчас не имело никакого значения для Энни. Дрю теперь думает, что ей нужно только одно. Это было ужасно, и девушка долго плакала в ванной, плакала горько и безутешно. Впервые после Англии она почувствовала в своём сердце огонь, впервые осмелилась пойти на контакт, впервые решила довериться, но сама же всё так бездарно испортила... Причём это началось с самого начала, и Энни даже боялась представить, какую репутацию обеспечила себе в глазах Дрю.

За ужином девушка была молчалива, и держалась отстранённо. Палома начала было высказывать своё извечное недовольство, но мистер Карпентер, видя состояние дочери, шикнул на жену, чтобы не смела угнетать Энни ещё больше. В отличие от своей супруги, Дэвид был более наблюдателен. Уже когда Энни засыпала в своей кровати, мужчина тихонько вошёл в комнату дочери, присел рядышком, поправил одеяло и заботливо поинтересовался, что случилось.

— Ничего, папочка, — шмыгнула носом Энни, не желая посвящать в свои проблемы близких, но отец понял всё без лишних слов. Его дочь уже давно не ребёнок, и понять, в чём кроется причина такого поведения, не составило труда.

— Надеюсь, он достоин твоих слёз, дочка, — лишь проговорил мужчина, поцеловал дочь в лоб и так же тихонько ушёл, не мешая ей страдать дальше. Энни повернулась на бок и заплакала снова, глуша рыдания и всхлипы в подушке. «Жалкая неудачница, вот ты кто», — корила себя она, вспоминая недавний разговор с Дрю. Казалось, что он смотрел на неё с нескрываемым презрением, и этот тон... Энни отдала бы что угодно, чтобы вернуться в прошлое и исправить ситуацию, но время неумолимо неслось вперёд.
Следующее утро встретило девушку малоприятным отражением в зеркале — заплаканные глаза с тёмными кругами, опухшие нос и веки, некрасивый цвет лица... Энни не сразу узнала себя, а когда поняла, то расстроилась ещё сильнее. Не хотелось выходить из дома, но как назло, облупился лак на кончиках ногтей да немного стали заметны отрастающие корни собственных светлых волос. Энни вздохнула, вспоминая, с каким ужасом мать смотрела на её длинные блондинистые локоны, и с каким сожалением и неохотой состригал ей их модный стилист. Матери видней, что идёт, а что не идёт её дочке, и Энни почти без сопротивления позволила обезобразить свою роскошную шевелюру короткой стрижкой и новым медным цветом. Палома осталась довольна, зато сама Энни после визита в парикмахерскую украдкой плакала, жалея, что пошла на поводу у матери.
Разглядывая себя, девушка твёрдо решила, что отныне она никому не позволит насмехаться над ней. Она будет красивой и недоступной и больше никогда не поддастся мимолётным порывам. Она достойна лучшего, чем какой-то там парень из забегаловки. На смену расстройству пришло желание быть лучше и доказать всем, что она — самая-самая.

Девочки такие девочки!

Энни даже поделилась своим желанием заняться собой с матерью, и вскоре они, не без окружения свиты подружек Паломы, ездили из одного торгового центра в другой и выбили себе время на визит в салон красоты.
Дрю ещё пожалеет о своих словах. Никто не имеет права говорить что вздумается ей, девушке, рождённой в одной из самых богатых семей в городе. Он будет кусать локти и жалеть о том, что сделал. Пусть завидует и пускает слюни. Энни больше не даст ему никаких шансов. Исполненная решимости, она накупила себе целый ворох вещей и побаловала себя различными процедурами.

— Энни, детка, как ты смотришь на то, что вечером к нам заглянут Мендесы? — поинтересовалась Палома, когда они, уставшие и счастливые, возвращались домой.

— Сегодня? Пусть приезжают, — Энни была беспечна.

— Отец сказал, что Мендес-младший интересовался тобой. Думаю, это отличный кандидат, вы бы неплохо смотрелись вместе.

— В каком смысле? — девушка непонимающе посмотрела на свою мать, которая уже начала прикидывать, какое платье лучше надеть ей на бракосочетание дочери.

— Мендесы довольно богаты, да и Шон весьма неплох собой. Я бы на твоём месте присмотрелась к нему. Красивый, богатый, все тебе будут завидовать.

— О чём ты, мама? Я не собираюсь замуж! — запротестовала Энни, и Палома сразу же перешла в наступление.

— Неблагодарная дочь! — завопила она, — мать подбирает ей жениха, а она! Да как ты можешь пренебрегать помощью своей единственной матери, которая выносила тебя, нерадивую, родила в страданиях и муках, пожертвовала своей молодостью, а всё ради чего? Чтобы ты наплевала на её мнение? Чтобы пренебрегла стараниями?

— Хорошо, мамуля, я не против, пусть Мендесы приедут сегодня на ужин, — засюсюкала Энни, чувствуя, что мать готова начать свою излюбленную тему. — Ты уже решила, что наденешь, и что будем подавать к столу?