Притяжение

4. Из глубины души

  Дверь в уютное небольшое кафе открылась бы неслышно, если бы не предусмотрительно подвешенные к потолку колокольчики, которые своим мелодичным звоном оповестили о новоприбывшем. Им оказалась невысокая девушка с темно-рыжими волосами, подстриженными под удлинённое каре. Вошедшая сразу направилась внутрь, к стойке бара, что располагалась у противоположной от выхода стены. В этот час посетителей почти не было; окинув беглым взглядом помещение, девушка сняла солнцезащитные очки, заострив своё внимание на одном парне, что в одиночку сидел на диванчике лицом к ней. На столе перед ним лежал раскрытый альбом явно ручной работы с вклеенными фотографиями, а также небольшой маффин с воткнутой и уже затушенной свечой. Разноцветный колпак лишь подтверждал предположение девушки о том, что этот парень отмечал сегодня свой день рождения.

— Питер, будь так добр, позови пожалуйста Пэтти, — попросила девушка, подойдя к стойке, на что тот, поприветствовав гостью, поспешил скрыться за ведущими на закрытую кухню дверьми. Незнакомка несколько раз постучала ноготками по поверхности стойки, прежде чем обернуться. Она почувствовала на себе взгляд, хозяином которого оказался как раз тот самый парень. Держа в руках раскрытый альбом, он с интересом рассматривал вошедшую, однако последняя не заметила в этом взгляде ничего пошлого — это был скорее обычный изучающий взгляд. Парень быстро облизнул свои губы, вызвав этим жестом странное ощущение внутри девушки: она словно испытала дежа вю. Их взгляды пересеклись. Ей стало не по себе от этих глаз, что в упор смотрели на неё так, будто встретили знакомую, но уже спустя пару секунд парень быстро опустил свой взор, оставив незнакомку в замешательстве. Её словно бросило в жар, а в горле запершило, да так, что не получилось сглотнуть. Что-то тихонько заныло внизу живота, незаметно закручиваясь в тонкую спираль, и девушка шумно выдохнула, положив руку на грудь. Сердце убыстрило свой ритм, словно хотело своим стуком ещё раз привлечь внимание того парня.

Эти глаза...

Девушка изо всех сил пыталась сдержать себя в руках, чтобы не обернуться снова, ведь она опять чувствовала на себе этот скользящий взгляд.

Что-то невероятное.

Словно она сошла бы с ума, если бы этот зрительный контакт продлился хоть чуточку дольше.

— Энни, дорогая, — радостно поприветствовала пришедшую появившаяся Пэтти, — ты давно не появлялась, всё хорошо?

— Да, конечно, просто... — голос был хриплым и как будто чужим, Энни пришлось даже кашлянуть, чтобы он не звучал столь сипло, — мы ездили отдыхать в Швейцарию. Ох, можно мне воды?

Женщина кивнула и лично налила гостье из бутылки прохладной воды, которую та выпила залпом.

— Ты чего-то хотела, милая?

— Да, — Энни поставила стакан на стойку чуть сильнее положенного, отчего тот издал громкий звук, — я бы хотела посидеть у вас с девочками через два дня. В шесть или семь. Я бы хотела, чтобы здесь больше никого не было.

— Это можно устроить, — подумав, ответила Пэтти, — какой-то особенный повод?

— Мой день рождения, — ответила Энни, думая о том, что ей снова приходится врать, потому что день рождения у неё не через два дня, а именно сегодня, но именно сегодня она не имеет права делать то, что хочет, и вместо обычной посиделки с подругами придётся давать званый ужин в честь своего девятнадцатилетия, потому что этого хочет её взбалмошная мать. — Я бы хотела... — девушка запнулась и всё же не удержалась и повернулась в ту сторону, откуда продолжал исходить внимательный взгляд. Парень по-прежнему смотрел на неё, и Энни буквально кожей чувствовала исходящие от него флюиды. Никогда прежде ей не доводилось испытывать ничего подобного. Он словно магнетизировал собой, заставляя спираль внутри Энни закручиваться всё сильнее. — Хотела... — снова стало душно, а перед глазами запрыгали мушки. — Отметить его здесь, — с большим трудом заставив себя отвернуться, договорила девушка.

— Договорились, — улыбнулась Пэтти, убирая со стойки стакан. — Хочешь обсудить меню? Или вы просто попьёте коктейлей?

— Меню, — Энни отчего-то заволновалась и заёрзала на стульчике, на который уже успела присесть — подкашивались обутые в дорогие туфельки ноги. — Наверное, мы будем есть.

— Ты не дашь мне немного денег? Нужно заправиться и съездить в банк, я сниму наличку и привезу тебе обратно, — проговорил появившийся справа от Энни самый парень, и она могла бы поклясться, что почувствовала, как от его слов по телу словно прошёлся слабый разряд электричества.

Боже, что это?

Неужели она его хочет?

— Да, сейчас, — кивнула женщина, — Энни, дорогая, я сейчас, буквально на минутку, хорошо?

— Да, конечно, — голос был более похож на хрип, нежели на привычное уху сопрано, и Энни вновь кашлянула.

Этот парень стоял сейчас так близко, что она чувствовала тепло его тела и запах мужского парфюма.

Он пах просто божественно.

Энни чуть склонила голову, чтобы ещё раз взглянуть на него. Одетый в простые джинсы и белую футболку, поверх которой была надета расстёгнутая рубашка в крупную синюю клетку; осветлённые волосы, собранные в небрежный пучок на затылке, едва пробивающаяся на подбородке щетина, серёжка в виде креста в левом ухе... В нём не было ничего, что могло бы сильно выделить из общей массы людей, но, вместе с тем, он казался очень необычным. Только вот Энни не могла понять, почему. Парень смотрел на её лицо всё тем же изучающим взглядом, словно не стесняясь разглядывать незнакомого человека. Она могла бы сказать ему об этом, возмутиться, пересесть, в конце концов, однако что-то словно не пускало, не позволяло сделать этого.

Энни начинала чувствовать, что хочет этого незнакомца.

Этот его чуть хрипловатый голос и руки, что он положил на стойку...

Парень негромко постукивал по столешнице ключом, ведя себя так, словно это только Энни, но не он, чувствовала это странное притяжение.

Притяжение.

Именно так.

Её буквально тянуло к нему.

Энни задышала так, что грудь стала вздыматься часто-часто, и она снова бросила на парня взгляд — на этот раз украдкой, чтобы посмотреть, не пялится ли он на её прелести. Однако, к чести последнего, он оказался слишком благороден, чтобы позволить себе бесстыдно разглядывать девушку. Зачем-то она достала из кармана телефон и посмотрела на время, хотя в этом не было надобности — в кафе, прямо перед её глазами, висели часы.

— Вот, возьми, — возвращение Пэтти оказалось весьма кстати, потому что Энни чувствовала: ещё немного — и произойдёт взрыв.

Извержение вулкана.

Замыкание клемм.

— Спасибо, — парень взял из рук женщины несколько купюр, поцеловал её в щёку, передал альбом и ушёл, оставив после себя ненавязчивый запах одеколона и адское желание броситься вслед, чтобы познакомиться или хотя бы обменяться номерами.

Так не бывает.

Так не может быть, не должно.

Энни была достаточно взрослой и рассудительной барышней, и прекрасно понимала, что подобный поступок будет выглядеть как минимум аморально с её стороны, однако желание едва ли не оказалось сильнее привитых с детства норм воспитания.

— Вот меню, — улыбнулась Пэтти, — что с тобой? Тебе нехорошо? — встревожилась она, замечая, как сильно побледнела её постоянная посетительница.

— Нет-нет, всё хорошо, просто... — Энни выдохнула и на секунду прикрыла глаза. — Можно мне ещё воды?

Она всё же не удержалась и оглянулась. На столике, за которым сидел незнакомец, так и остался маффин и колпак. Самого парня уже не было в кафе — звякнули напоследок колокольчики, да звук заводимого мотоцикла дал понять, что он уже не вернётся.

— А этот парень... — слова прозвучали быстрее, чем сработал мозг, — кто он?

Энни покраснела даже до кончиков ушей, озвучив вслух свои мысли. Разве так можно? Она ведь приличная девушка, негоже ей интересоваться всякими парнями, тем более...

— Это мой младший сын, — в голосе женщины сквозила теплота. — Он вернулся недавно. Уже решила, что будешь заказывать?

— Да, конечно, — Энни глупо улыбнулась, — я бы хотела...

Девушка и сама совсем недавно, около полугода назад, вернулась в родной город, где не была уже целую пропасть лет. Ещё в детстве родители отправили её учиться в Англию, и Энни закончила одну из престижнейших школ в прошлом году. Затем, решив сделать перерыв, вместе с отцом и матерью путешествовала по разным странам, а незадолго до рождества вернулась в родные стены. Однажды, гуляя по городу, она наткнулась на это кафе, которое сразу же пришлось по сердцу молодой девушке. Это место не было простой забегаловкой для людей среднего класса, однако всё здесь как бы располагало, притягивало к себе. Уютная атмосфера, улыбчивый персонал и такая вкусная еда — почти всё то, чего Энни так не хватало в собственном доме. Здесь словно витала своя, особенная атмосфера — атмосфера доверия и тепла, и девушка стала частой гостьей кафе. Она познакомилась с хозяйкой и узнала, что ту зовут Пэтти, у неё есть сын и дочь, которая на следующий год заканчивает школу, что старший сын и муж женщины трагически погибли много лет назад, когда сама Энни была ещё совсем ребёнком. Девушка видела дочь Пэтти — Камилла часто приходила сюда после школы, чтобы помочь матери. И вот теперь ей довелось увидеть и сына хозяйки заведения.

Такого необычного парня.

Парня, который смог заставить её обратить на себя внимание, парня, который смог заставить её...

Захотеть себя?

Всю дорогу домой Энни думала о нём, сожалея, что не узнала имени.

Это было самым настоящим безумием, он стоял настолько близко, что Энни могла бы коснуться его, если бы захотела.

А она хотела.

Не предстоящим вечером были заняты мысли в девичьей головке, о нет.

Энни смущалась и краснела, но ничего не могла поделать с собой — мысли пчелиным роем кружились вокруг этого парня.

Спираль, закрутившись где-то внутри и снизу, давала знать о себе периодически сладостным потягиванием, и это было очень странно, но приятно.

Странно, потому что у Энни ещё никого не было прежде.

Ну... Почти никого.

Энни относилась к тому типу девушек, у которых первый раз проходит весьма чувствительно и болезненно. Тонкая, хрупкая и ранимая натура, она столкнулась с явным насилием ещё в старших классах школы, когда на одном из чьих-то дней рождений ей налили шампанского. Как выяснилось потом, в спиртное что-то подмешали. Энни не пила много, всего одного бокала вполне хватило для того, чтобы закружилась голова и наполовину ослабился самоконтроль.

Её первым мужчиной оказался одноклассник — один из главных красавцев класса и школы в целом, предмет обожания всех девчонок, ловелас и сердцеед. Энни втайне любовалась им, заливаясь краской всякий раз, когда последний обращался к ней за чем-нибудь или же просто дружески подмигивал на уроках или где-нибудь в школе. Как и все немцы, Генрих не обладал особым романтизмом, а в отношении к Энни и вовсе показал себя не с самой лучшей стороны: словно не умеющий нормально обращаться ни с девушкой, ни с собственным членом, парень, находившийся под действием алкоголя, жёстко вдалбливался в нежное девичье тело, причиняя дикую боль своими грубыми движениями. Неотёсанный и лишённый всякого сочувствия, парень попросту раздавил морально тонкую психику девушки. Испуганная Энни лишь тихо плакала, кусая от бессилия уголок подушки, а наутро, разглядывая большие синяки, появившиеся после чрезмерной пылкости пьяного Генриха и глотая обезболивающее, в полной мере осознала, что же с ней произошло.

Хуже, чем просто ужасно.

Стеснительная и робкая от природы, Энни не стала предавать огласке этот инцидент — слишком стыдно было бы признаваться, что тебя изнасиловали, слишком стыдно было бы рассказывать об этом полиции и родителям. Девушка попросту замкнулась в себе, стараясь избегать незадачливого кавалера. Протрезвевший Генрих, как и следовало ожидать, ничего не помнил о содеянном, а Энни с тех пор сторонилась парней.

Ровно до того момента, пока не столкнулась взглядом с тем самым парнем в кафе.

В ней словно что-то шевельнулось, проснулось что-то новое, до сих пор крепко дремавшее глубоко внутри.

На неё смотрели не так, как смотрят обычно — с любопытством или желанием. Это был изучающий, но ненавязчивый взгляд человека, который присматривался.

Вот только к чему?

Стоя перед зеркалом, Энни пыталась унять эту едва ощутимую дрожь, что будоражила её тело вот уже не один час. Нужно собраться и взять себя в руки, она же Карпентер, она не имеет права опозориться, не имеет права подставить своих отца и мать в этот вечер. Солнечный лучик, единственная дочь, бриллиант сегодняшнего торжества, она просто обязана выглядеть идеальной. Всё должно быть безупречно.
Примеряя выбранное мамой специально для торжества платье, Энни рассеянно смотрела на своё отражение. Тонкие бретели на корсетном верху, струящиеся до пола складки синей ткани, шнуровка на спине, немыслимое количество крючков-застёжек спереди... Мама всегда считала, что именно ей принадлежит исключительное право выбирать наряды дочери, мужу и вообще всем, кто окажется в поле её пристального внимания. Как правило, ассортимент цветов не отличался особым разнообразием и повторялся из года в год. На рождество — что-нибудь бледно-красное либо алое и свободное для дочери, в то время как сама миссис Карпентер будет облачена в яркий, насыщенно-красный короткий наряд. Пасха и день благодарения — обязательно белое. Синий или голубой — в день рождения, причём независимо от того, чей именно это был день рождения — самой Паломы, или же какой-нибудь двоюродной тётки; светло-зелёный и бежевый — на остальные праздники, розовый — в дни всяческих приёмов. Энни очень любила жёлтый, золотистый цвета, и всегда замечала, насколько хорошо ей идут сочные яркие оттенки. Видимо, стареющая миссис Карпентер пыталась специально выставить свою дочь далеко не в самом выгодном свете, чтобы на её фоне выглядеть хотя бы несколько младше своих лет.
Выбранное матерью платье резко контрастировало с тёмной медью средней длины волос, делая Энни похожей на бунтарку, которую насильно впихнули в чопорное платье, и девушка даже сравнила себя с Мевидой — рыжеволосой кудрявой барышней из мультфильма, которую насильно выдавали замуж за представителя одного из кланов, что приехали свататься.

Вечер был откровенно скучным, но Энни и не надеялась на лучшее. Принимая очередное поздравление от очередного богатого знакомого своего отца, девушка почувствовала на себе чей-то взгляд, и обернулась на него.

Уже второй раз за день.

Но это был не он.

Не тот парень, что пленил её своим взглядом, заставив думать только о себе, прочно поселившись в мыслях.

Нет, это был совершенно другой человек. И если бы не тот парень из кафе, Энни непременно понравился бы этот незнакомец на её дне рождении.

Он подошёл не один, а с немолодым, но ещё не пожилым мужчиной — по всей видимости, это был его отец, а стоящая рядом миссис Карпентер шёпотом оповестила дочь о том, что к ним приближаются Мендесы.

— Веди себя прилично, — широко улыбаясь приближающимся гостям, успела шепнуть дочери Палома, удивив тем самым Энни, которая в недоумении застыла, пытаясь переварить последние услышанные слова. Что значит прилично? Она ведь и так только и делает, что ублажает всех этих ненужных лично для неё людей!

— Добрый вечер, миссис Карпентер, — мужчина был вежлив и галантен, — прекрасно выглядите сегодня. Мисс Карпентер, моё почтение. Позвольте поздравить вас, — он кивнул сыну, и тот протянул Энни большую коробку, перевязанную бантом. — Не знал, что у Дэвида есть такая очаровательная дочь. Быть может, вы не откажете составить компанию моему сыну?

— Конечно-конечно, — сияющая миссис Карпентер едва ли не выхватила из рук дочери подарок и больно ткнула Энни в спину, — деточка, покажи мистеру Мендесу наш дом. Молодым нужно дать пообщаться, верно, Мануэль? — кокетливо хихикнула Палома.

— Шон, — представился парень и галантно поцеловал протянутую руку девушки, тем самым озадачив её ещё больше.

Шон Мендес был вполне симпатичным парнем: проницательные, но в то же время немного озорные глаза, несколько крупноватый нос, чутка оттопыренные уши, темные непослушные волосы, небольшой, но бросающийся в глаза шрам на правой щеке. Парень был атлетически сложен, и строгий костюм очень хорошо сидел на мужской фигуре. Шон определённо притягивал к себе, однако его магнетизм был недостаточно силен — Энни по-прежнему находилась под влиянием обладателя тех красивых глаз в полюбившемся кафе. Тем не менее, в компании Шона пресный вечер стал казаться менее скучным. Парень был галантен и учтив; за столом, как и подобает истинному джентльмену, ухаживал за Энни. Девушка замечала, как смотрит на неё мать, и понимала, что без её участия здесь не обошлось. Неужели мама считает, что ей уже пора обзавестись женихом? Несомненно, Шон был блестящей кандидатурой на эту роль — по мнению родителей Энни. И девушка понимала, что все эти знаки внимания, оказываемые им, неспроста.