Враг

-5-

       Открыв глаза, я поняла, что лежу в ванной. Из крана у моей головы понемногу падали капли, отчего волосы и рубашка уже были мокрые. Должно быть, я забралась сюда в надежде спрятаться от Томми, что норовил уединиться со мной весь вечер. Оттолкнув кран в сторону, я попыталась встать и смахнуть шторку, за которой я пряталась. Теперь я видела, что солнце заливало крохотную комнату через небольшое окно над унитазом. У раковины валялись полотенца. Встав на ноги и добравшись до крана, я плеснула холодной водой в лицо. В зеркале отразилась моя размазанная тушь и помада что теперь была на щеке. Мне пришлось воспользоваться первым попавшимся мылом, чтобы смыть всю «красоту», оно до невозможности иссушило мою кожу, её хотелось чесать и царапать.

Я вспомнила, как вчера, собираясь на вечеринку, подводила глаза серебряным карандашом, надевала в уши мерцающие серёжки, которых почему-то теперь на мне не было.

В холле пахло алкоголем. Я прошла вдоль и оказалась в зале. Здесь прямо на полу спал и Томми, и Эван, и другие, не примечательные для меня, личности. Рут среди них я не увидела.

На журнальном столике были рассыпаны чипсы, они были залиты каким-то напитком и поэтому аромат в помещении стоял более невыносимый. Я зажала нос и постаралась проскользнуть мимо спящих. Здесь работал телевизор, но громкость была минимальной.

— Хэй, — протянул Арни, заставив меня обернуться.

Он выглядывал из столовой и махал рукой, подзывая к себе.

Я поднесла к губам палец, чтобы у этого придурка хватило ума не разбудить всех. Мне хотелось убраться отсюда раньше, чем все проснутся. Но для начала я была обязана отыскать Рут.

— Слушай, ты не видел мою подругу? — спросила я у Арни, когда оказалась с ним в одной комнате. Он тонким ножом намазывал джем на тостеры и что-то уже жевал.

— Это та, что с розовыми волосами?

— Да, её зовут Рут.

— Она тусовалась с Томми, а потом я её не видел. Ты, может, голодная? — любезно поинтересовался он.

Хм, вот это было уже интересно. Неужели, мы как-то разделились с Рут, я ушла спать в ванную, а она — резвиться с Томми? Я очень надеялась, что он не предлагал ей того, что озвучивал мне.

— Нет, спасибо, я должна найти Рут.

— Я бы мог помочь тебе.

Я не забывала своих обидчиков. Вчерашнее поведение Томми оставило во мне осадок сомнения, а стоит ли общаться далее с этим человеком. Была ли гарантия, что он не преподнесет нечто похожее в любой из других тем разговоров.

Он показал себя человеком недалёким, поддающимся инстинктам — пища, секс.
Мне хотелось забыть вчерашний день, чтобы не помнить и не крутить без остановки эту ситуацию с Томми.

Он был пьян, этим я оправдывала его.

Когда я выбралась на улицу через стеклянную дверь центральной комнаты, в которой мы танцевали, я направилась к бассейну. И, как выяснилось, не зря. Неподалёку, на надувном матрасе сладко спала Рут, подложив ладошки под голову. Она была укрыта пледом мятного цвета. На улице было тихо и безмятежно. Пожалуй, местечко для сна она выбрала получше чем я.

Но терраса была грязной после нашествия веселящихся. Повсюду валялись серпантин и бумажные стаканчики.

— Мия, — меня окрикнул Томми.

Я обернулась, окидывая его взглядом. Он стоял, протяжно зевая и тёр глаза. И как бы я не хотела с ним сталкиваться сегодня, это было неизбежно, пока я находилась здесь. Поэтому, не успев разбудить Рут, я подошла к Томми.

— Хочешь что-то сказать?

— Я искал тебя, хотел извиниться. Серьёзно. Я прошу у тебя прощения.

Это был неожиданный ход с его стороны. Во мне будто снова загорелся зелёный светофор на имя Томми.

— Всё хорошо, — неуверенно сказала я. — Случайно вышло. Пустяки.

— Я честно не хотел тебя обидеть.

— Хорошо.

И я снова пошла к спящей Рут. Томми больше не сказал и слова. Тихонько присев на корточки возле матраса, я положила руку на плечо подруги и немного потревожила её сон.

— Эй, просыпайся, — протянула я.

Рут приоткрыла один глаз, покачала головой и продолжила отдых.

— Я сейчас же еду домой, и ты либо остаёшься, либо едешь со мной.

— Почему ты такая ранняя пташка, — возмутилась Рут.

— Можешь остаться.

— Я встану.

Пока подруга приходила в себя после сна, умывалась и наводила марафет ванной, я сидела на кухне за компанию с Арни и вызывала такси. И всё было бы хорошо, если б мой желудок не пропел оду еде на всю комнату.

Не растерявшись, Арни протянул мне только что приготовленный бургер и улыбнулся:

— Бери, я не жадный.

— Спасибо, ты очень щедр.

Таким образом я ещё успела и позавтракать. Рут вышла на кухню, ковыряясь в своём клатче. Волосы она завязала в жгут, оставив несколько торчащих прядей у висков. Она выглядела хорошо, и напоминала мне туриста из какого-нибудь города-курорта.
Попрощавшись с Арни, мы покинули этот дом. Я скорее хотела прилечь в свою постель и расслабиться от нагрузки нахождения в большой компании.

В такси пахло ментолом. Мы вдвоём запрыгнули на заднее сидение и всю дорогу зевали.

— У вас что-то было с Томми? — спросила я.

— О чём ты?

— Вчера вечером ты проводила с ним время.

— Не более разговора, Мия. Уверяю тебя. Он уже спал на ходу.

И мне вдруг стало спокойно. Я была рада, что он не воспользовался девочкой, которая безумно в него влюблена и, вероятнее всего, не отказала ему в утехе.

Первой высадили Рут, а уж потом такси погнало к моему дому. Выходя из машины, я громко хлопнула дверцей. Отчего голова затрещала с новой силой, я приложила ладонь ко лбу и краем глаза заметила Джастина. Он стоял на противоположной стороне, у своего дома, и увидев меня, взглянул на наручные часы.

— Берёшь от жизни всё? — спросил он, немного смеясь.

Я представила как нелепо выгляжу со стороны и стиснула зубы. Молча улыбалась ему, пока мой сосед протирал окна своего автомобиля. Джастин был в спортивной одежде, а его лицо блестело от пота. Было не сложно догадаться, что он уже завершил утреннюю пробежку.

После того, как Джастин переехал в дом напротив, я решила быть более внимательной к нашим соседям, в частности к нему. И мне нравилась моя новая привычка украдкой подсматривать за ним. Я делала это в любое удобное время — по утрам, после школы, по вечерам.

Это позволило мне увидеть его иначе. Не таким козлом, которым он постарался выглядеть в моём лице в наш семейный ужин.

Из моих наблюдений, теперь я знала, что Джастин бегает по утрам. Каждое утро он выходил из дома спокойным шагом и делал разминку. Он тянулся руками к небу, поворачивал, наклонял и вращал голову. Больше всего меня забавило, как Джастин вытягивал руки по сторонам и вращал предплечья. Так же он делал наклоны, несколько минут уделял ходьбе на месте, после чего занимал свои уши музыкой и принимался бежать. Но ещё ни разу я не ловила соседа на моменте возвращения домой. Скорее всего, этот момент я проводила в ванной или завтракала на кухне перед выходом.

Мне нравилось то, что Джастин уделял время спорту ежедневно. Такие люди всегда вызывали у меня восхищение, хотя бы по той простой причине, что у меня была кишка тонка начинать свой день с физкультуры. Для меня идеальным утром было то утро, когда можно понежиться в кроватке, слушая музыку. Музыка — единственная вещь, что объединяла нас с Джастином в плане обязательных дел по утрам.

Иногда я видела Джастина чересчур серьёзным и перегруженным, будто у него не хватало времени на отдых. Мне было жаль его, но также и чрезмерно интересно, чем он выматывался в такие дни.

Ещё я заметила, что он любил хлопать дверью своего автомобиля. Я даже шутила про себя, что это у Джастина как особый ритуал — если не хлопнешь, то день будет невезучим. И, конечно, иногда Джастин забывал. Но тут я не могла сказать точно, связано ли как-то его плохое настроение, опущенные уголки губ и разбитый взгляд с хлопаньем двери. Я не могла сказать это, поскольку в голове держать информацию тяжело, а идея вести Дневник настроений Джастина — была самой идиотской, которую, к счастью, воплощать я не стала.

Были дни, когда наш сосед возвращался в приподнятом расположении духа. Мне казалось, он даже пританцовывал пока шёл от машины к двери своего дома. Такие моменты я любила наблюдать не только за Джастином. Я замечала, когда люди вокруг светились от счастья, мне самой хотелось порхать и дарить остальным своё настроение. И только сейчас я подумала, а уместно ли в этой теме сравнивать это со стадным инстинктом.

В среду или четверг Джастин приехал с супермаркета. Он нёс три больших пакета с едой, и я даже удивилась, неужели, он впихнёт это всё в одного себя. Но эпичность истории была в другом, не доходя порога, пока Джастин пытался нащупать в связке ключей нужный — от двери дома, из пакетов стали выпадать маленькие коробочки с творожным йогуртом — одна за другой. И это всё трескалось об асфальт, окрашивая его в белый. Джастин тогда что-то пробурчал себе под нос, наверное, хорошенько выругался. Но отвлекаться от задачи не стал, нашёл ключ и всё-таки попал к себе домой.

Он был хороший. И мне нравилось наблюдать за ним. Это являлось для меня своеобразным фильмом с одним актёром. И если Джастин действительно жил в моём кино — я любила эту кинопленку.

— Как спится на новом месте? — это был провал. Спросить такую хрень было так нелепо. Джастин, наверняка, уже и забыл о том, что я стою на одном месте уже минут пять и не могу выдавить и слова.

— Замечательно, — он всё же ответил. — Должно быть иначе?

— Нет, — выдохнула я, двигаясь к двери.

Дома спали все, кроме Маркуса. Я удивилась тому, что он сидел на кухне, разложив все свои принадлежности — цветные карандаши, фломастеры, ручки, стопку чистых листов. Он был так увлечён творчеством, но когда увидел меня, бросил всё, спрыгнул со стула и подбежал ко мне. Маркус обвил руками мои ноги и вздохнул:

— А я думал, где же наша Мия, — сказал он.

— Теперь я дома, — негромко ответила я. — Что рисуешь?

— Нас.

Мы подошли к столу и я принялась разглядывать его шедевры. Не могу сказать, что он рисовал лучше, чем полагается ребёнку, но Маркус, определенно, имел вкус. На его рисунках не было ничего лишнего, а цвета, выбранные им, идеально гармонировали.

Я снова зевнула, прикрывая ладонью рот.

— Ты большой молодец, — сказала я Маркусу.

Он снова взял в руки фломастер, выбрав синий, откинул крышечку и стал вести линии вдоль чистого листа.

— Что теперь рисуешь?

— Море, — ответил он.

Это было странное море без волн, но это было его видение — видение человека, не знающего настоящей боли, не державшего в своём сердце обид.

Я поцеловала его в макушку и погладила по плечу:

— Пойду к себе, прилягу.

— Хорошо, — Маркус даже не поднял голову, настолько был увлечён.

Поднявшись в комнату, я первым делом сбросила с себя платье и почувствовала облегчение, будто скинула весь груз переживаний, что были во мне.