Oh, mine

7

  Юнги баррикадируется за работой, Чонын с головой уходит в подготовку к экзаменам, они исправно отзваниваются родителям об успехах мелкой, и вроде бы всё нормально, жизнь идёт своим чередом до Рождества, что не может не радовать. Но они вместе находятся крайне редко. Пару раз в неделю Юнги вообще стабильно ночует в студии с Намджуном, что не может не злить девчонку. Но ему не нужны оправдания, работа говорит сама за себя. Они выпускают новую группу, ищут спонсоров, Юнги, как белка в колесе, бегает по разным рекламным компаниям, и хрен бы с ним, с этим дебютом, он знает, что Намджун со своей командой умеет отлично справляться сам. Но Мин преследует именно цель нахождения рядом с бомбой с вытянутой чекой по минимуму. Чонын вот-вот подорвёт его, выстрелит в голову. Этого не должно случиться, и вся их интрижка должна закончиться на этих трёх месяцах.

— Ты меня избегаешь, — как-то заявляет Чонын, когда Юнги уставший заваливается домой, а она ждет его в фартуке с лопаточкой для выпечки в руке. Юнги отшатывается, потому что она реально стоит в одном фартуке без всего остального, и без стыда и совести в том числе. Юнги нехорошо, он чуть расслабляет галстук и пытается раздеться, а она хитро усмехается — сработало?

— Что это за блядство на тебе? — хрипит он сквозь остатки своего самообладания и идёт мимо неё в свою комнату.

— Я тут твоим ноутбуком воспользовалась, хотела посмотреть порнушку и поучиться, и в истории поиска оказалось, что не меня одну посещала подобная мысль, — делится она.

— Блядь! — ему сносит крышу. — Какого хера ты активизировалась именно сейчас?!

— А какого хера ты не жаришь меня уже две недели! — парирует она.

— У тебя там ничего не горит?!

— Только ты, мудило Мин Юнги-оппа!

Они гневно смотрят друг на друга. Только он не может слишком долго смотреть ей в глаза. Это невыносимо. Пиздец. Он психует, кидает сумку на пол, сбрасывает галстук и решительно припечатывает её к двери комнаты. Жестко завладевает губами, закидывая одну ногу себе на талию, и бьёт ладонью по голой заднице. Пи-здец.

Чонын стонет, но не от боли, а от удовольствия в очередной раз собственного превосходства над мужчиной.

— Маленькая сучка, — рычит он, не церемонясь и кусая её за губу, одновременно расправляясь с ширинкой брюк. Когда он приспускает их вместе с боксерами, параллельно целуясь-кусаясь, Чонын шарит руками по его спине и шее. Он снова шлёпает по попе, проводит рукой по стволу восстающего члена и наводит его на так и просящую, чтобы её заполнили, дырочку. Чонын гортанно стонет от первых резких толчков, сжимаясь вокруг органа, тем самым делая Юнги хорошо, от чего он тоже шипит, но приглушеннее. — Вот зачем ты меня провоцируешь? — он входит на всю длину, от чего девушка впивается ногтями в его плечи под тканью рубашки. — А? — начинает он наращивать тем, жёстко толкаясь в неё так, что шлепки издаются на всю комнату от соприкосновений тел. — Я сегодня на взводе, Чонын.

Он резко выходит, берёт её за шею и подталкивает к окну. Подоконник пуст, он подхватывает её под ягодицы и усаживает на холодное, от чего та пищит, но повинуется. Юнги стаскивает с брюк кожаный ремень, собирает его вдвое, закидывает одну ногу девушки себе на плечо и ударяет. Она вскрикивает.

— Вот так я зол, мелкая провокаторша, — он шлепает ещё, оставляя красные следы. — Нравится?

Она мычит, закусывая губу от боли. Юнги не обращает внимание на её стоны, складывает обе ноги в коленях вместе и начинает обматывать ноги в голени ремнём.

— Т-ты чего... Зачем?..

Юнги не отвечает, продолжая обездвиживать девушку. Она цепляется руками за его работающие пальцы. На них и у висков мужчины проступают жилки, она завороженно позволяет ему с собой это делать. Юнги отрывается, когда заканчивает, бросает на пол рубашку, оставаясь совершенно обнажённым и всё ещё неудовлетворённым, возвращается за скинутым у двери галстуком, подходит к ней и требует вытянуть руки. Прижимая пальцы ног на краю подоконника, девушка слушается и тянет руки вперёд. Он обвязывает кисти тёмно-синим в полосочку галстуком.

— Будь послушной девочкой, — ухмыляется он, подхватывая её на руки и прижимая к себе. Она мелко дрожит — то ли от возбуждения, то ли от страха, то ли от заинтригованности. Он опускает её на кровать грудью к простыням. — Встань на колени, — приказывает и помогает. Девушка послушно выпячивает покрасневшую пятую точку. Юнги проводит пальцами по повлажневшей плоти, одновременно надрачивая себе и, чуть погодя, входит в неё до основания. — Такое видела в порно, что сегодня смотрела?

— Н-нет... А-а! Да, ещё...

— Хорошо? — ласкает её слух его довольные нотки голоса.

— Д-д-да, боже... Я-я видела другое, — признаётся она. — К-как сдел-ла-ах! Сделать тебе приятно ртом...

— О, твой ротик мы попробуем в другой раз, обещает он.

Чонын слабо кивает.

— Повтори правильно, — он толкается и шлепает снова. — Правильно, детка. Давай, порадуй меня.

— Папочка? — он сильнее вдалбливается в красивое тело. — Oh, daddy! — её голос срывается на крик, когда Юнги находит нужный угол проникновения, натягивая нервы до предела. — O-o-h, mine!

Юнги самодовольно улыбается, трахая девушку и продолжая манипуляции ещё и рукой, находя внизу клитор. Чонын стонет, умоляет, её волосы путаются, она кусает губы, вытягивает затёкшие руки к подушкам и продолжает радовать его своим английским.

Он кончает так же первым, изливаясь на позвонки прогнувшейся девушки, и следом помогает ей. Чонын протяжно стонет под его умелыми пальцами и валится обессиленно. Мин помогает развязать ноги и руки и снова прижимает к себе, расслабленно и совершенно не готовым ничего продолжать. Ему хочется просто лечь и уснуть с ней в объятиях.

— Потрясающе угадываешь момент, — фыркает он, поглаживая уже ласково горящую на попе кожу. Чонын облизывает губы и тянется за поцелуем. Он отвечает гораздо мягче, чем до этого втрахивал её в кровать в блядской догги-стайл позе. И молчит, что это его любимая.

— Тебе нужно было расслабиться, — хихикает она.

— Чонын, не делай так больше. А если бы я с другом зашёл?

— Пришлось бы помогать и твоему другу тоже с его неудовлетворением, — она над ним просто издевается, но Юнги всё равно вскипает.

— Я бы точно на твоей заднице места не оставил, а его бы пришлось кастрировать! Бля, не беси меня!

Она уже в голос хохочет.

— Мой собственник, — прижимается она, играя с его волосами. — Я же только тебя провоцирую, чего ты? Мне больше никто-никто не нужен. Иначе стала бы я так стараться ради кого-то?

— Хочешь провести Рождество с моими друзьями? — внезапно сменяет тему Юнги.

— С которыми?

— С Тэ и Ухи. Они звали нас к себе.

— Они что...

— Нет-нет, они о нас не знают, — заверяет он. — И мы как будто о них тоже, лады?

— Тэхён спит с...как это назвать? Падчерицей?

— Называй её просто его воспитанницей. Он забрал её из отвратительного приюта и тем сделал доброе дело. А их отношения — их дело.

— Ладно, в конце концов, кто мы вообще такие, чтобы косо на них смотреть? — шутит она.- А идея хорошая, я за. А остальные?

— Чонгук на соревнованиях, Хосок улетает, хер пойми с кем, конечно, но у него законный отпуск. Джин женат на работе в праздники, да и вне их тоже, Чимин, полагаю, будет с семьёй своей девушки. А Намджун уезжает к семье. Родители живут не в Сеуле, он хочет с ними повидаться.

Чонын понимающе кивает и закрывается в его объятия.

***

Рождество, как и полагается, приходит со снегом, заметая улицы, с ёлочками, радостной детворой с подарками. Юнги прогревает машину, когда Чонын выходит из дома, взлохмаченная и недовольная.

— Что случилось? — он помогает ей с ремнём безопасности. Чонын передаёт ему забытый телефон дома на столе.

— Мама звонила, — мрачно отвечает она. — Поздравила меня и тебя с праздниками и сказала, что они запланировали развод в июне.

— В июне? — удивляется Юнги. До сих пор родители ничего не говорили им конкретного. — Здрасте приехали, подарочки на Новый год...

— Угу, — хмыкает она. — Не знаю, как реагировать. Вроде рада, мы сможем открыть всем наши отношения, а вроде и развод... Мама даже не попыталась скрыть своё плохое настроение. Но я знаю, что это ненадолго.

— В смысле? — они трогаются, выезжая на дорогу.

— Вскоре после развода она захочет снова гулять и веселиться. Будет в активном поиске мужа, так сказать. И забьёт на меня. Так всегда происходит, когда она становится свободной... — чуть тише говорит она, утыкаясь в одну точку. Юнги поглядывает на нее боковым зрением и берёт одной рукой её руку. — Я была маленькая, мне хотелось её внимания. Нет, она всегда исправно навещала меня в больницах...

— Ты лежала в больницах? — хмурится Юнги.

— Да, несколько раз. Моё сердце не всегда работало исправно, особенно пока я росла. Сейчас таких проблем нет, но раньше я стабильно раз в полгода ложилась на обследование и коррекцию лечения на две недели.

Юнги сжимает руль. У него белеют костяшки. Он не понимает, почему его охватывает злоба и стыд — он ведь не знал и ничего не мог сделать. Он не хотел иметь никакого отношения к новообразовавшейся семье, считая их чужаками. Да и сейчас ничего не меняется, он по-прежнему не хочет. Они с Чонын не могут быть братом и сестрой.

— Хорошо, что сейчас я взрослая, — приободрительно улыбается она. — Мне не нужно, чтобы она постоянно была рядом.

— Я рядом, — отзывается Юнги. — Этого достаточно?

— Да.

Они подъезжают к дому Тэхёна и Ухи. Чонын ещё не бывала, а Юнги уже осточертело видеть этот забор и сад, который сейчас спит зимним сном. Они звонят в дверь, и им сразу же почти открывают. Юнги тащит шампанское, а Чонын торт и пакет с подарками — парными пижамами. Юнги, подъебщик, лично выбирал.

Ухи, нарядившись в платье с дедушками Морозами, встречает их на пороге. Брюнетка сразу обнимает опешившую Чонын, но та справляется с эмоциями и обнимает в ответ. Юнги салютует вышедшему в халате, футболке и штанах Тэхену. У него свой стиль, он так видит.

— Мы ожидали вас позднее, — говорит Тэхён и подмигивает Чонын. — Приветули.

— Тэхён, камон, серьёзно? — зыркает Мин. Ухи неловко улыбается. Чонын смотрит на хозяина дома, как на идиота.

— Да ну чё ты сразу, я просто поздоровался.

— А мы шампанское купили.

— Проходите, чего как не родные! — добреет Тэхён, завидев в руках у Ким подарки.

Юнги с Чонын одновременно прыскают с только им понятной шутки.

День плавно перетекает в вечер с бокалами шампанского в руках. Тэхён сначала готов убить Юнги за парные подарочки, пока Ухи краснеет от стыда, а потом Юнги готов порешать Тэхена за подарки из секс-шопа лично для Юнги, потому что тот уверен, что Юнги трахается только с рукой. Чонын же дарят поющего большого мишку. Та сияет, остужая пылкий нрав Мина.

— Так видно, что мы с Тэхеном... — начинает Ухи заговаривать с Чонын, пока парни уходят курить и за новой бутылкой шампанского. Всем весело и нет никакого чувства скованности.

— Расслабься, — говорит Чонын. — В этом нет ничего такого. Вы же не родственники.

— Ты говоришь совсем не осуждающе, но многие стали бы. Почему?

— Скажем так, я очень толерантный человек, — она хлопает Ухи по плечу. — Вы с Тэхёном классные. Хотела бы я так же с... Человеком, которого люблю. Тэхён не может скрыть даже взглядом, как относится к тебе.

— Он любит выражать всё, — улыбается глупо Бэ. — А в чем проблема твоя и человека, которого ты любишь?

— Он мне как бы немного родственник. Пока.

Бэ округляет глаза.

— Тсс! — шикает Чонын. — Не говори ничего.

— Молчу.

— Это как бы секрет, — вздыхает Чонын. — Но я хочу трещать об этом на весь мир. Иногда мне кажется, что я заставляю его страдать. Он не может никому сказать, что шуточки типа тэхёновского подарка не актуальны, но молча проглатывает, защищая меня.

— Юнги-оппа слишком...джентльмен? Он хороший, пусть и пугающий, — делится Ухи впечатлениями.

— Хочу делать его счастливым. Между нами, девочками... Как ты делаешь счастливым Тэ?

Ухи смущенно опускает глаза.

— Я...стесняюсь говорить об этом.

— Пожалуйста! Я полный профан в этом. Я пыталась смотреть порно, но разве там объяснят, как надо и не надо?

— Поговори с Юнги начистоту, — советует младшая. — Спроси его прямо... Ну, прямо в постели во время этого, как ему нравится. При этом уже пробуя что-то сделать одновременно с вопросом. Вот увидишь, ему гормоны в голову ударят. Все мужчины не могут сдержать свои порывы во время этого и говорят правду. Воспользуешься этим и будешь знать его чувствительные места.

— Ого, — восхищенно тянет Чонын. — А ты прошаренная.

Ухи заливается краской.

— Мы с Тэ...доверяем друг другу. И всё говорим. Надо, чтобы Юнги доверял тебе так же.

— О чем шепчетесь, девочки? — мужчины возвращаются, и девочки, заговорщически переглядываясь, возвращаются в гостиную.

Они распивают ещё бутылку. Тэхён говорит, что постелил им в разных комнатах на первом этаже, и они сами делают вид, что расходятся по своим на втором. Но Ухи незаметно через полчаса шмыгает в комнату к Тэ, а Юнги находит Чонын на кухне, выпивающую ещё бокал шампанского в одиночестве.

— Не спится? — шепчет он, приобнимая её со спины. — Пойдём ко мне.

— Тэхен с Ухи утром проснутся, а я у тебя?

— Скажем, что ты лунатишь во сне.

— Да ну тебя! — она разворачивается, целует его в горько-сладкие губы, спрыгивает с табуретки и идёт в комнату, отведенную для нее. Какое-то время спустя Юнги, тяжело вздыхая, идёт в свою. И оба засыпают, глядя в одну и ту же стенку из разных комнат.