Oh, mine

4

  Юнги не находит утром Чонын в своей комнате. Рюкзака нет, телефона тоже — девчонка унеслась с утра пораньше в школу, а он даже не услышал. Юнги же обещал проследить, как она готовится к экзаменам, а в итоге что? Он только от них горазд отвлекать. Мужчина проводит рукой по пустующему столу с планшетом и выходит из комнаты, направляясь на кухню. Что ему делать с Чонын? Кажется, вчера они запутались ещё больше, а должны были наоборот.

— Мудак ты, Мин Юнги, — смотрит он в зеркало на покрасневшие глаза. — И ещё будешь отпираться, что запал на свою сестру? Пиздец.

Он заваривает себе кофе, льёт молока больше положенного, шипит от того, что обжигает язык горячим и выливает из кружки варево, потому что получается невкусно и приходится всё переделывать. Он терпеливо делает заново и включает телевизор. По нему идут новости на главном канале. Он не особо следит за тем, как сообщают о росте инфляции, смене курса доллара и евро, о том, что строят новый торговый центр на Чеджу и что там впервые за несколько лет выпало осадков больше за один день, чем за весь месяц. Ноябрь, что они хотели? Юнги смотрит погоду и думает, что сегодня надо повидаться с Намджуном в компании. У того скоро выпуск новичков из сотрудничающего с ними агентства, наверняка, аврал, а Юнги же не совсем охреневший и тоже готов поработать. Даже хочет этого, потому что ему нужно отвлечься от мыслей и Чонын.

Пока он принимает душ, одевается и собирается на работу, вызывает доставку еды. Коробка, полная всяких вкусностей вплоть до пиццы, бургеров, а ещё разных напитков (Юнги не знает, что девушка любит больше, поэтому заказывает всего по чуть-чуть) остаётся разобранной на столе с запиской «Буду поздно, ешь всё, что хочешь. Юнги», а сам он выходит, забирается в машину, до этого спрятанную в гараже — тёмно-синюю Порше Кайман, купленную совсем недавно и ещё толком неопробованную, и выезжает, покидая дом.

***

Чонын перебирает страницы учебника по химии и пытается вспомнить, что задавали на дом. Ненависть к химии — вторая после биологии. Она надеется, что на последнем уроке в учебном году их не будут сильно мучить и они просто поиграют в викторину или что-то подобное. Не тут-то было: учитель Шин выдаёт им двойные листочки и двусторонний листок с тестами.

— Are you fucking kidding me? — шепчет она, просматривая задания и понимая, что ничего не понимает.

С урока Ким выходит расстроенная и уставшая. Но завидев подругу в холле, с кем-то разговаривающую и счастливо улыбающуюся, Ким немного оттаивает и несётся навстречу. Но тут же замирает, потому что видит рядом с Хеджу Чон Чонгука. Тот протягивает ей букет красивых белых лилий в скрипящей обёртке и что-то увлечённо рассказывает — Чонын не слышит из-за шума в перемену.

Хеджу, наконец, замечает её и махает рукой, подзывая. Чонын нехотя плетётся к ним. Она хотела поздравить Хеджу первая.

— О, сестрица Мин-убийцы, привет, — салютует Чонгук, на что Чонын только фыркает и не здоровается с ним в ответ.

— Хеджу, что происходит? — спрашивает Ким.

— Чонын, смотри, Чонгук подарил мне цветы и не признаётся, откуда узнал, что у меня сегодня день рождения, — улыбается Сон, тряся букетом перед носом. — Но он ведь у тебя узнал, да?

— Нет, я ему не говорила, — складывает руки на груди девушка. — Чего тебе надо, Гук?

— Да так, опять приходил к Югёму, а тут так совпало, я решил... — Чонгук обрывает рассказ на месте и мнётся от прожигающего взгляда. — Ладно, Хеджу, мне тут не рады, увидимся на вечеринке, спасибо за приглашение!

— Что? — охает Чонын, не веря своим ушам. Чонгук уже идёт прочь, и Чонын бросается за ним. Останавливает она его только на крыльце школы. — Чон Чонгук! А ну стой! — она догоняет его и грубо разворачивает к себе. — Я говорила тебе не трогать Хеджу, помнишь? Что это за выкрутасы?

— Ой, отстань, а? — морщится Чон, выдёргивая руку из хватки. — Не лезь ко мне, у меня сразу такое чувство, что Юнги ща вырулит откуда ни возьмись.

— Какого хрена ты лезешь к моей подруге? Она несовершеннолетняя ещё.

— Если ты забыла, ты тоже, — невинно пожимает плечами он. — Я только поздравил её, случайно узнав от друга, что учится с ней в классе. А позвала она меня сама. Я не трогал её, как ты и хотела.

— Я помню, что ты делал на вписке, не строй из себя ангелочка! И со мной тоже у тебя дома.

— Это всё было на территории, принадлежащей мне, — парирует Чонгук. — У меня дома я делаю всё, что хочу. Я не собираюсь устраивать оргию на дне рождении твоей подружки. А ты кончай параноить. Если она и захотела бы со мной целоваться или заняться сексом, тебя бы это никак не касалось.

— Да ты!.. Да что... — задыхается от возмущения школьница.

— Мне не перепало тогда из-за Юнги, и я не хочу снова получить по роже. Считай моё знакомство с Хеджу моральной компенсацией. Портить хороших девочек на самом деле моё любимое занятие.

— Я тебя вышвырну с этой долбаной вечеринки, — цедит сквозь зубы Чонын.

— Валяй, посмотрим. И не прогуливай, детка, если не хочешь плохие оценки под конец года, — он разворачивается и спускается, покидая школу. Чонын в бешенстве смотрит, как он уходит.

— Чтоб тебя, — топает она одной ногой.

Возвращаясь, Чонын обнаруживает, что подруга всё ещё любуется букетом.

— А Чонгук не такой уж плохой, правда? — спрашивает она и ловит мрачный взгляд Ким. — Что такое?

— Блин, Хе, все же знают, что он бабник, да ещё какой! Как ты могла повестись на это? — кивает она на цветы. Выбросила бы их в урну, но они не её. — Зачем ты пригласила его?

— Да как-то к слову пришлось... Мы же были у него на вписке, и я подумала...

— И ты забыла, что он там вытворял? Хе, он урод. Ты что?

— А он мне рассказывал, как от разозлённого Юнги тебя спас вчера, — со спавшей улыбкой говорит Сон. Чонын снова вскипает от возмущения. Ещё и врун, и всё ради чего? Чтобы соблазнить девушку, да ещё младше его самого на шесть лет! Тут Чонын сникает сама. Чем она лучше, пытавшаяся соблазнить сводного брата, который её старше на одиннадцать? Ничем. Она ведь тоже с ним завирается, чтобы только получить желаемое. А по Чон Чонгуку в этой школе многие сохнут. Один из лучших выпускников, красавчик школы, как-никак. Они с Хеджу тоже им восхищались, пока не побывали у него на вечеринках и не раз разбили свои представления о жестокую реальность. И теперь Хеджу опять очарована, а он сделал-то всего ничего! Ну как у него получается? И почему именно Хе? Ей мстит? Было б за что. В таком случае надо было бы мстить Юнги за порченное лицо, а Чонын как бы ни при чём. Значит, Чонгук просто мудак без моральных принципов и несовершеннолетние школьницы для него самое то. Хотя опять же, она-то с Юнги чем отличается? Разве что тем, что они оба жрут стекло и давятся, а Чонгуку нормально, Чонгук себя виноватым не чувствует.

Она всё равно не может допустить, чтобы Чонгук воспользовался наивностью её младшей подруги и сделал ей больно. Она не собиралась идти на вечеринку из-за того, что снова собиралась штурмовать крепость неприступного Мин Юнги. А теперь, судя по всему, идёт, и будет следить в оба.

— Давай без глупостей, ладно? — Чонын измученно трёт лоб. Как её всё достало! — Чонгуку доверять нельзя. Раз уж пригласила, хотя бы держись от него подальше. Пусть кто-то другой страдает из-за его игр, а ты не ведись. Я за тобой слежу.

— Ну, мам, — тянет Хеджу и они обе улыбаются. — Ладно, я поняла, ты права. Я что-то немного забылась. А где, кстати, мой подарок?!

***

Юнги возвращается домой поздно вечером, заёбанный и злой, как чёрт из-за ссоры с Джуном на пустом месте, а точнее, из-за даты дебюта, к которой Юнги не готовился ещё и обложка от Тэхёна ещё не утверждена, и обнаруживает, что Чонын нет дома. Она даже не появлялась, потому что еда не тронута, комната как оставлена открытой, такая и есть, вещи на месте. У Юнги совершенно нет настроения опять выжидать и трезвонить во все колокола из-за того, что непослушная сестрица не вернулась домой вовремя. Но так он думает первые полчаса, пока переодевается, заваривает себе кофе и ест кусок пиццы, которую не очень любит, но голод не спрашивает его. Когда он садится на диван, вытягивает ноги, расслабляется и готовится посмотреть сериал, чтобы отдохнуть, замечает через пять минут, что не может следить за сюжетом и всё его внимание сосредоточено на молчащем телефоне. Кого-то убивают на экране под характерные звуки, а Юнги мысленно убивает Ким Чонын, охуевшую в третьей степени, потому что можно было хотя бы отзвониться и сказать, что задерживаешься и по какой причине, и нужно ли встретить вообще.

У Чонын совершенно отсутствует инстинкт самосохранения. Гудки в телефоне идут, но сама девушка отвечать, по-видимому, не собирается. Юнги бесится и хочет снова или разбить посуду, или кому-нибудь морду.

Совсем не вовремя звонит отец. Юнги поднимает трубку, потому что делать нечего. Если до этого они с мачехой пытались звонить Чонын и не дозвонились, то сейчас Юнги влетит по первое число. А где ему, там и ей, когда она вернётся.

— Сынок, Чонын не отвечает на звонки, она с тобой? — начинает отец не с приветствия. Баста, думает Юнги. Если Чонын ещё не в одном из моргов, то всё остальное ей непростительно, потому что эта зараза подставляет его.

— Привет, отец, мне она тоже не отвечает. — Юнги готовится к истеричным высерам от мачехи, что не уследил, но это его не настигает. — Я не знаю, где она. Думаю позвонить по некоторым друзьям, которых знаю.

— Тэён пока в душе, я убедил её, что Чонын не отвечает, потому что в библиотеке, — взволнованно тараторит Мин-старший. — Найди её и пусть отзвонится, что в порядке! Понял?

— Понял, кладу трубку.

Юнги смотрит в список контактов. Единственный, кто сейчас может ему помочь, это Чонгук, младший брат друга. Мин засовывает гордость подальше в задницу и набирает номер.

Первое, что слышит Мин — музыку (эта гулёна опять на вечеринке! Юнги закипает), а уже потом голос младшего наглеца Чона.

— Да, Юнги-хён? — орёт в трубку Чонгук.

— Чонгук, Чонын с тобой? Она не отвечает на звонки.

— Она где-то здесь, — заставляет выдохнуть Юнги Чонгук. — Сейчас найду!

Какое-то время Юнги находится только наедине с музыкой, а потом ему орут в трубку:

— Алло?!

— Ким Чонын, клянусь, если ты сейчас же...

— Блин, Чонгук, извини, там, кажется, связь оборвалась! — куда-то в сторону орёт девушка, и судя по голосу, она прилично пьяная. Чонгук возвращается к телефону.

— Юнги-хён, кажется, Чонын не хочет с вами разговаривать, — от Юнги не скрывается его смешок. Но Чонгук не ведёт себя как свинья, не сбрасывает вызов, а добавляет: — Адрес прислать? Заберите её, а то она скоро здесь притон устроит. Её понесло, ко всем лезет...

Дальше Юнги не слушает. Через пять минут он оказывается готовым и выходит из дома, открывая сообщение Чонгука с адресом. Это оказывается жилой дом, и Мин вжимает педаль газа до упора, надеясь сегодня не нарваться на полицейских на дороге.

Педагогическое правило номер сто семнадцать: поднимать руку на несовершеннолетнего категорически запрещено. А вот про его задницу ничего не сказано так-то.

И вообще плевать Юнги хотел на педагогику. Чонын не поддаётся никаким методикам.

***

Сначала Чонын думает, что точно не будет пить на праздновании, а только проследит, чтобы Хеджу не наделала глупостей. Она готовится дать леща Чонгуку, если заметит хоть малейшее поползновение в сторону Хе и собирается отстаивать её честь до последнего.

Когда она видит друзей из других параллелей, то думает, что выпить пару бокалов вина в хорошей компании не такое уж преступление. Разум останется ясным, а она продолжит как мама-белка защищать своего бельчонка от всяких там коршунов Чон Чонгуков. Да и Чонгук в самом деле, завидев Чонын рядом с весёлой Хеджу, практически не пытается лезть. Видимо, свежо ещё чувство того, что узнай Юнги, ему несдобровать.

— Мы с Джинсоль ставим танец на последний звонок, — делится Чонын, не замечая, как пьёт больше, чем планировала, и теряет бдительность.

— Чонын, а правда, что твои родители разводятся? — встревает Джиён из параллельного с ней выпускного класса, та самая стерва, что клеилась к Чонгуку на вписке. В это время подруги Чонын и Хеджу болтают в компании друзей Югёма, где есть и Джебом, который нравится самой Хеджу. Чонын сжимает кулаки и нервно улыбается.

— С чего ты взяла?

На самом деле Чонын соврала Юнги во многом. Не только в том, что подстроила поездку родителей так, чтобы они не взяли её с собой, но и то, что они сообщили ей накануне до этого, она вообще скрыла. Об этом почти никто не знает, и сама Чонын не хочет в это верить, но ей до ужаса хочется узнать, кто слил эту информацию девчонкам, раз те в курсе.

— Да просто слухи ходят, — пожимает плечами Джиён.

Ага, как же, слухи. Кто-нибудь из родителей узнал, а она теперь трещит всем на каждом углу! Конечно, её родители во главе родительского совета, они известны благодаря отчиму и его компании, и почитаемы, но увы, далнко не всеми родителями. Некоторые так и норовят копаться в грязном белье других.

— Ты больше слушай, может, ещё что услышишь, — зло бросает Чонын и идёт к столу с выпивкой. Хеджу её перехватывает. — Блин, зачем она мне напомнила?!

— Чонын-и, ты чего?

Чонын берёт первую попавшуюся бутылку и льёт содержимое в рот. Резко заходится кашлем и половину выплёвывает.

— Что это?!

— Э-э-э... Не знаю, возможно, соджу или ром, — смотрит Хеджу. Хорошо, что родителям Хеджу плевать, они такие же занятые шишки, работающие на износ и иногда даже по ночам. Хеджу с пятнадцати лет вот так остаётся беспризорной в целой пятикомнатной квартире, и лишь изредка родители интересуются её оценками. Это сплотило их с Чонын. Они знают, каково это — когда от тебя требуют держать определённый уровень, не отказывают в деньгах, но не дают внимания, теплоты и поддержки.

Чонын надеялась получить её от брата. Надеялась, что он поймёт её, но всё, что они делают — ссорятся, ссорятся и ссорятся с переходом на физические увечья. Она доводит его, а он не видит, чего она добивается.

Чонын плюёт на установки и вливает в себя ещё алкоголь, захлёбываясь. Её мутит, она чувствует, что её вот-вот стошнит. Она теряет из виду Хеджу, ищет ванную комнату и бежит в неё, но она оказывается запертой, а за дверью слышатся характерные стоны и скрип стиральной машины.

Чонын сползает на пол. По лицу катятся слёзы. Она должна быть дома, бесить своим видом Юнги, таскать печенье из серванта и зубрить английский к сдаче экзамена. Выпускные экзамены будут уже через месяц. Вместо этого она уже второй раз за неделю напивается и не знает, как справиться с этим удушающим чувством ненужности никому. Если родители разведутся, отчим, к которому она уже привыкла, не знавшая своего отца, станет ей чужим, мать снова начнёт искать себе мужа и окончательно на неё забьет, а Юнги станет ей никем, вышвырнет её из дома и она больше никогда его не увидит. Кому она станет нужна?

Чонын находит Чонгука, стоящего на балконе. Свежесть с улицы немного отрезвляет её.

— Давай переспим, — заявляет она. Чонгук давится своим пивом.

— Ты уже улюлюкалась, да? — понимающе лыбится он. — Не, мне проблемы не нужны. Давай-ка я посажу тебя на такси.

— Давай переспим, или я пойду искать секса в другом месте, — кивает она на полную гостиную. Девчонок в доме больше, но и парня, который согласится на ни к чему не обязывающий интим, легко найти. Чонгук хватает её за руку и притягивает к себе.

— Детка, не надо из крайности в крайность, — голос Чона становится мягче. — Юнги и тебя, и меня или другого парня потом на мелкие колбаски порежет.

— Ему всё равно на меня, — отзывается Чонын и по щеке невольно бежит слеза. Чонын замечает и тут же вытирает её. Она не собирается плакаться ему в жилетку — много чести.

— Господи, чтобы я ещё раз связался с этими детишками... — чертыхается Гук и тут как раз звонит телефон и высвечивается номер Юнги. — Слава богам. — Да, Юнги-хён? — рука его соскальзывает с талии Чонын и та уже несётся с балкона в комнату подальше от услышанного имени. — Она где-то здесь. Сейчас найду!

Чонын находится на коленях пьяного в стельку Джексона, который если и не против порезвиться с красивой девушкой, то явно занимает роль овоща и только лениво отвечает на поцелуи. Чонгуку приходится оттащить девушку и дать подзатыльника, а потом всунуть телефон в руку.

— Алло?! — до неё доходит, что Чонгук дал ей телефон, чтобы она поговорила с Юнги, и отдаёт его ему обратно. — Блин, Чонгук, извини, кажется, там связь прервалась! — кричит она и уносится в другую комнату. Чонгук матерится и снова оказывается у телефона.

Когда адрес дан, Чонгук берёт на себя роль опекуна и идёт искать трусиху, спрятавшуюся в единственной пустой комнате, куда всем запрещён вход — комната родителей Хеджу. Чонын там прячется за кроватью, уткнувшись лицом в колени и практически надрывно рыдая. Чон не знает, что делать с плачущими девочками. Обычно он обнимает и шепчет приятные слова типа «ты милая, не плачь, а то прекрасное личико опухнет» или «давай заварим какао и посмотрим какой-нибудь фильм, обнимаясь, тебе станет лучше», но проблема в том, что если сказать это Чонын, у него будет две проблемы. Первая — Чонын опять начнёт настаивать на сексе. Вторая — Чонгук не камень, не выдержит и трахнет милую сестрицу друга брата, а потом ему оторвут причиндалы. Это того не стоит.

— Чонын, Юнги едет сюда, — мягко начинает Чонгук. Ему осточертело носиться с ней, но лучше потерпеть, пока Мин не заберёт её домой. — Пойдём, найдём твою одежду и рюкзак. Я провожу тебя до машины.

— Спасибо, блин, он теперь убьёт меня, — приглушённо бурчит Чонын, но реветь перестаёт. Что-то внутри неё помогает ей собраться силами и она медленно встаёт.

— Он бы всё равно узнал от кого-нибудь, где ты. Лучше придумай себе оправдание и не зли его ещё больше. Я видел раньше, каким он бывает в гневе. Вчера были только цветочки, — усмехается Гук, припоминая, как Юнги однажды чуть не подрался насмерть в школе из-за того, что его маму оскорбляли, а его называли выкидышем. Чонгук тогда был мелкий совсем, в начальной школе ещё, а Юнги уже уже в выпускном классе вместе с его братом. — Не стоит тебе его выводить из себя, в общем. Если хочешь, я, конечно, могу пойти с тобой, но вряд ли он станет меня слушать.

— Не надо, тогда он убьёт нас обоих, — фыркает Чонын и идёт на выход из комнаты. Они не без помощи девочек находят верхнюю одежду Чонын и рюкзак с телефоном, на котором десять пропущенных от родителей и три от Юнги. Пиздец ждёт её у подъезда, как раз только что подъехавший и выходящий на встречу. Чонын, ведомая Чонгуком, запинается, икает, но смотрит на Юнги вполне осознанным взглядом.

— Не переживай, она не успела натворить дел, — отчитывается Чонгук. Юнги смеривает его взглядом «ты чего-то не договариваешь». — Да честно! Я тоже не при делах.

Чонын уже сама садится на заднее сидение машины и заваливается в полусонном состоянии.

— Потом поговорим, — бросает Юнги. — Не дай бог я узнаю, что кто-то из вас её тронул.

— Да я им сам яйца оторву, не переживай, — хмыкает Чонгук. — Я уже вчера всё понял. Езжайте.

Юнги садится в машину и трогается с места. Чонын уже выравнивается на заднем сидении и смотрит на него через зеркало. Юнги буравит взглядом, но потом отвлекается на дорогу.

— Затишье перед бурей? — подаёт она голос. — Классная машина. Твоя?

— Моя, — отзывается брат. — А ты бы сама чего хотела? Бури? Штиля? Торнадо?

— Ты даже не спросишь, почему я напилась на этот раз?

— А ты расскажешь мне правду? — усмехается он. — Я сейчас веду машину, Чонын, лучше тебе помолчать.

— О, ну да. Чонгук предупредил меня, что ты страшен в гневе. И видимо всё до этого было сущими пустяками. Цветочками, — поправляется она. Юнги резко входит в поворот и она врезается плечом в дверцу машины. — А-а-а-айщ! Убить нас решил?

— Я. Сказал. Тебе. Помолчать, — чеканит он.

Чонын затыкается. Брат действительно выглядит таким, каким не казался до этого. Он не надевает маску спокойствия, наоборот, его глаза источают бешенство, ненависть, презрение. На этот раз она постаралась на славу, но теперь ей реально страшно.

Он паркуется у дома, не заезжая в гараж, и выходит из машины. Рывком открывает заднюю дверцу и буквально выталкивает Чонын наружу. Та охает и едва ли не падает. Они идут в дом, где Чонын, только сняв обувь, тут же валится с ног и сдирает кожу на коленях. Идёт кровь. Юнги игнорирует это, так же нервно раздеваясь, как до этого вёл машину и шёл от неё до дома. Рука его замирает на ширинке штанов, когда галстук уже брошен на пол, а рубашка расстегнута полностью.

— У тебя напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, — низко произносит он, надвигаясь на неё. Чонын начинает дрожать.

— Ты... Что ты хочешь сделать?

— Секса хотела? Этого ты искала на вечеринке?

— Н-нет, я...

— Чонгук тебя сдал, — перебивает он. Чонын испускает стон. — Давай, ты же этого так хотела. Помоги братику, заставь его поумерить свой пыл.

— Н-что? Т-ты же не хочешь сказать...

— Отсоси.

Чонын пододвигается к стене.

— Н-не хочу, — она начинает плакать.

— Через «не хочу». Или мне заставить тебя? — улыбается Юнги.

— Ты не будешь меня насиловать, — утвердительно говорит она, продолжая дрожать, и сама себе не верит.

— А ты не заставляй меня доказывать, что я смогу это сделать, — он берёт её за подбородок и встаёт так, что лицо становится напротив ширинки. — Заслужи моё прощение. Ты мне столько нервов попортила. Выросла, малявка, учись и за действия отвечать.

— Ты не сделаешь этого, — мотает она головой, срываясь на крик. — Мой брат бы так не поступил! Ты словно чудовище! — она начинает рыдать. — Наши родители разводятся!

Юнги замирает, глядя на неё сверху вниз. Перед глазами замирает картина, как маленькая девочка несёт цветы молодожёнам. И вот она, такая же маленькая и хрупкая, поломанная всеми обстоятельствами, включая развод, о котором он ничего не знал, смотрит на него с благоговейным страхом. Отходя от неё, он так же садится на пол, прикрывая глаза. Чонын тихо всхлипывает.

— Откуда ты знаешь?

— О-о-они мне с-сами сказали...

— А хули ты мне ничего не говорила?!

Чонын молчит и мотает головой. У неё истерика. У него складывается картинка, пазл всех поступков и их причин Чонын.

— Ты идиотка, — выдыхает он. — Я тебя реально убить готов.

— Я з-знаю. Я это заслужила своим поведением.

— Иди уже сюда.

Она подползает и утыкается ему в грудь, начинает реветь в голос, пока Юнги крепко прижимает её к телу и поглаживает по спине. Силы иссякают и она через некоторое время перестаёт рыдать, тихо сопит у него на плече, а Юнги смотрит в стену.

— И что мне теперь с тобой делать?

Аккуратно, пытаясь не разбудить, он поднимает её на руках и несёт в её спальню. Укладывая, накрывая одеялом, он ещё какое-то время смотрит на неё, и собирается уйти, но его останавливает её рука, хватающаяся за рубашку.

— Юнги, поговори со мной, — шепчет она.

Юнги садится рядом с диваном, на котором лежит девушка и понимает: поговорить надо.

— Если они разведутся...

— Я знаю, к чему ты клонишь, — вздыхает он. — Но это по-прежнему неправильно.

— Я не отстану от тебя. Я грезила тобой десять лет.

— И это я тоже понимаю.

— Поцелуешь меня?

Юнги смотрит ей в глаза и думает, как быстро ему сорвёт голову? Приходится признать, что если не уже, то вот после сегодняшнего завтра утром точно. Особенно если они будут спать вместе. Или вместе не спать.

И наклоняется, чтобы поцеловать.