Справиться.

Глава 3

 - В конце концов, всё, что у вас есть - 

 это воспоминания.

- Беатрис, а Беатрис, признайся, что ты всё время строчишь?


Беатрис недоумённо подняла глаза на Никиту, прикрыла тетрадь, чтобы он не сунул туда свой нос.

- Нет, Трис, серьёзно! Я как ни посмотрю на тебя, ты всё пишешь и пишешь, пишешь и пишешь...

- И часто смотришь?

- Не отрываясь все уроки! – приложив руки к сердцу и вскакивая на стул, завопил Никита.

В классе захихикали. Беатрис видела, что Игорь смотрит на всё это, смотрит и молчит. Никита оседлал стул, сложил руки на парте Трис.

- А может, ты пишешь кому-нибудь любовное письмо? - он выразительно осмотрел весь класс.

- И что?

- Я ревную! - взвился в театральной истерике Никита. - Как что?! Я же с ума по тебе схожу! Скажи честно, письмо?

- Нет, - очень серьёзно ответила Беатрис. Как же ей хотелось врезать по его ухмыляющейся физиономии!

Никита опять вскочил на стул и заорал на весь класс:

- Я знаю! Ты пишешь р-р-роман!

Он спрыгнул со стула, схватил руку Трис и под общий хохот начал её трясти:

- Ах, Беатрис! Вы гениальны! Ах позвольте автограф!

Беатрис размахнулась и дала Никите звонкую пощёчину. Он схватился за щёку, машинально отпустив её руку. Трис смотрела ему прямо в глаза, лицо её пылало, но ей казалось, что она стала водой, ледяной водой, которая ничего не чувствует. Лицо Никиты вдруг сделалось таким несчастным, будто он расплачется сейчас, будто девушка нанесла ему смертельную обиду, уничтожила его. Он смотрел на неё целую минуту совсем другими глазами, будто это не он издевается над ней, а наоборот. Будто он не ненавидел её всё это время, а любил и только от отчаяния придумывал разные каверзы и насмешки. Беатрис в замешательстве даже отступила. Но Никита тут же недобро сузил глаза и проговорил сквозь зубы:

- Так, да?

Всё произошло так быстро, что Трис даже не поняла в первую секунду, что он сделал. И вот Никита уже стоит на парте с дневником в руках и читает на весь класс:

- "Трудно принимать реальность. Трудно принять то, что люди которые всю жизнь были с тобой, больше не придут и не обнимут тебя"

- Боже мой, какие страсти! — закатила глаза Настя.

- Отдай! — Беатрис подлетела к Никите, но Аня уже протянула руку и, пролистав несколько страниц назад, зачитала своим мерзким голосом:

- "Время так быстро летит. Это очень напрягает. Сердце куда-то пытается убежать. Сегодня уже месяц как умерли родители. Я скучаю". — прочитала она, передавая тетрадь Насте.

Игорь дёрнулся было к ней и замер, глядя на Трис. Но она этого не видела, она рвалась к своему дневнику, но её держал кто-то, а тетрадь уже пошла по рукам дальше.

-"...Сегодня 14 февраля. Праздник. Это круто, да? А вот мне не очень. Знаешь почему? Потому что не с кем праздновать. Возможно я навсегда осталась одна..."

- "Почему этот мир и все люди здесь жестокие? Почему всё именно так? Я ненавижу этот мир и всех людей! Всех. Все только делают больно и унижают. Ненавижу..."

Всё это было похоже на игру «в собачку». Все становились в круг и перекидывали друг другу мяч, а тот, кому выпало несчастье быть «собачкой», стоял в центре круга и должен был этот мяч поймать. Беатрис эту игру ненавидела. В ней было что-то подлое, унизительное. Даже если начинали играть по-хорошему, то скоро, поддавшись азарту, становились злыми, дразнили «собачку» мячом и издевались. И вот теперь она - «собачка», только вместо равнодушного мяча её дневник. И она вынуждена бегать за ним. И никто не сжалится, не поможет. Даже те, кто не хотели в этом участвовать, притихли по углам, но на рожон не лезут - трУсы!

Наконец Трис вырвала тетрадку из Настиных рук, но цепкая Аня схватила с другого края и стала тянуть на себя. Затрещали корочки, клеевой переплет не выдержал и треснул, исписанные и чистые листы разлетелись по полу. Трис всхлипнула и стала собирать их, ползая у ног одноклассников.

Вдруг из чьего-то кармана выпала зажигалка. Не думая, не соображая от стыда и горя, Беатрис щёлкнула ею, поднося к тетрадным листам. Они загорелись тут же. Вспыхнул один день из жизни Трис, другой, третий. Радости, страдания, размышления горели, становились чёрными, хрупкими. Она смотрела на них с высоты, уже не плакала. Она успевала прочитать пару строчек, пока лист не превращался в пепел.

«Если долго смотреть в небо, не сощуривать глаза, а просто смотреть, долго-долго, так, чтобы совсем долго, то может показаться, что земля под тобой плывёт. Она всё быстрее плывёт, а потом кажется, что летишь и такое чувст...»

"Будет ли честно, если я уйду не сказав "пока"? Поступлю ли я правильно? Я скучаю. Правда. Мне нужна помощь, поддержка, но я никому не нужна. И мне от этого больно."

Класс наполнялся едким дымом, кто-то закашлял и этим вывел всех из оцепенения.

- Дура! - завизжала Настя. - Психованная!

- Беатрис! - кричал через общий визг Игорь.

Сработала пожарная сигнализация. Сквозь дым Беатрис увидела глаза Игоря, всхлипнула и бросилась из класса.