Облака, словно бело-кудрявые барашки торопливо уплывают в растворяющийся на далеком расстоянии горизонт, на котором ровно идут друг за другом, будто утята за мамой-уткой полосы, цвета бабушкиных яблок(да, есть такой оттенок.) вперемешку с немного изгибающимися линиями, напоминавшими по форме окантовку пульса, отдававшего блеском и некой тревожностью. В тяжелом, густом облаке удушливого дыма, пробирающегося прямо внутрь и губя все живое изнутри слышался легкий, свободный трепет крыльев, который иногда посвистывал мягко и протяжно. Из фока то и дело выглядывали радужные взлохмаченные и разорванные в клочья перья, которые пытались разогнать убийственный туман, но все шло коту под хвост.
Наконец, оборванная пташка, размером с двух тигров возникла на той самой поляне.
Злобно ухмыляющиеся деревья, едкий запах и дымок в виде черепов с разъяренными зрачками хищников.
- Это что за хренотень?
Не сдержавшись, прорычала Яна, еще крепче сжимая у себя в твердой женской ладони лазурный кастет.
Пацан цвета ГЕЙнсборо провел слегка вспотевшими пальцами по своим блестящим платиновым волосам. В его безысходных, пустых, ничего не выражавших глазах медленно появился текст:
" Опоздали...Их уже захватили. "
- Ну и посрать, пошли уже отсюда. - огрызнулась бунтарка, изредка сплевывая на безжизненную гальку и невыносимо противно поскрипывая коронками, после не менее злобно добавила. - У меня хреновое предчувствие.
Ако только хотел возразить, уже мысленно набирал текст у себя в глазах, но резко что - то быстрое, мгновенно пролетело почти коснувшись плеча серебристого парня, оставив мелкую царапинку, плеснувшую ему в лицо белой пенкой. Ако отшатнулся, но по нему не было видно, что он обеспокоен. Яна что - то буркнув, оскалилась, сверкая яркими коронками и еще крепче стиснула в скупой ладони кастет, по-райски зияющий в дымчатой темени.
- Выходи, хренов стрелец! - грубо отрезала та, уже направляя свое оружие в сторону, откуда появился нежданный "сюрприз". Юноша стреляя отблесками из агатово-серых глаз, молча спустил одну ногу с птицы, о чем позже пожалел.
Яну, Ако и бедную Солонго Шувуу (с монг. Радужная Птица) захомутали по плечи янтарные и острые, словно стрелы камни, один из которых пронзил птаху в самые перси, после чего та покорно, даже ничего не пискнув оборотилась лишь одним разноцветным пером, которое поспешно пытался схватить Ако, но его вновь опередила чья - то неугомонная ядовитая стрела.
По мнению стрелявшего это была еще маленькая волна, но обезвредил он уже троих, поэтому решил показаться, ибо, что они могли ему сделать? Они не могли физически выбраться из янтаря, ибо тот тверже скалы держал их полной хваткой.
Из - за то ли сгнившего, то ли сгоревшего длиннющего ствола черного при-черного дерева, в котором суматошно копошились опарыши и прочие черви, важно вышагал тот самый пацанёнок с вырвиглазным золотым окрасом волос, освещающие путь, словно тусклый, почти погасший фонарь. Его глаза, словно два бриллианта, глядели в душу путников. Правда, один был похож скорее на подбитый вандалами городской светильник, цвета последнего вздоха Жако. (МОЛЧАТЬ, ЕСТЬ ТАКОЙ ОТТЕНОК.)
- Ухухух! - Принц оскорбительно для пришельцев захихикал, подобно сове, насмешливо приподнимая одну бровь, но тут же злостно и раздраженно опуская другую. Юнэко Юрио подобрался почти впритык к бунтарке и пустому.
- Еще две свиноты. - пробурчал тот уже с не скрытым гневом.
- Ты кого свиньей назвал, шкет ссано-волосый?! - Яна резко запрокинула голову вверх, но тут же припустила, осознав, что была безоружна и могла лишь осыпать башку лицемерного и эгоистичного принца благими, мужскими и скупыми матами.
- Ухух. И ты не боишься меня, Принца Юнэко Юрио? - нахмурившись еще больше, голубо-небесный глаз его задымился, сливаясь с неживой серой гарью.
- Я больше не боюсь тебя, ублюдок. - зычно выдала бунтарка, тряхнув малахитовой шевелюрой.
