Секрет

3

Весь 1993 год Гермиона радостно понимала, что ей удается-удается-удается… Ей удается заткнуть свою такую глупую влюбленность и приобщиться к неприязни, которую большинство учеников испытывали к профессору Снейпу. Её напряженный график играл в этом, честно говоря, нелегком деле очень большую роль. Взвалив на себя столько предметов, что ей пришлось пользоваться хроноворотом, она уже к середине года чувствовала себя в некоторой прострации, и была этому рада. Это неправда, что она столько учила, чтобы прослыть самой заучечной заучкой из всех, которых только видел Хогвартс. Ну за каким грибом ей было изучать то же маггловедение? Профессор Снейп вел себя как распоследняя свинья, особенно на ЗОТИ. Но после боггарта Невилла Гермиона не могла его осуждать. Хотела, но не могла. Однако это все же добавляло камешков, которыми она пыталась придавить свою влюбленность. Рецидив наступил незадолго до Рождества. Она немного перепутала время и появилась возле класса зельеварения раньше на целый час, чем было нужно. Профессор Снейп, Гермиона даже в мыслях перестала называть его Северус, вышел из кабинета стремительно. Она даже испугаться не успела. Оглядев девочку, он прокричал в класс: — Убрали огонь. Я вернусь через десять минут, не дай вам Мерлин пытаться что-то варить, пока меня нет! Идемте за мной, — это уже предназначалось Гермионе. Она без звука поплелась за ним. Шли они недалеко. Открыв третью дверь от класса зельеварения, профессор отступил и сделал приглашающий жест рукой. Гермиона тоже молча зашла. — Вы же понимаете, мисс Грейнджер, я не могу отвести вас даже в свой кабинет. Всегда есть вероятность, что кто-нибудь туда заглянет и очень удивится раздвоенной мисс Грейнджер. Не бойтесь, я редко заманиваю в свои покои молоденьких девочек, чтобы совершить с ними что-нибудь ужасное. Сегодня не этот день. — Это ваши личные комнаты, профессор? — Гермиона прошла по небольшой, но достаточно удобной гостиной и села на краешек кресла. — Это комнаты, которые предоставляются штатным преподавателям зельеварения в Хогвартсе. Их очень сложно назвать моими, — профессор прошел в другую комнату и вскоре вышел, одновременно протягивая ей небольшой пузырек. — Выпейте это. Вам нужно выспаться. Вы проснетесь ровно через сорок минут, оставшегося времени хватит, чтобы не опоздать на мой урок. — Я не боюсь, — внезапно произнесла Гермиона, глядя на него снизу вверх. — Простите, что? — Я не боюсь, что вы сделаете со мной что-нибудь ужасное. — Хм, наверное, я теряю хватку, — профессор нахмурился, а Гермиона вдруг улыбнулась. — Пейте, мисс Грейнджер, мне еще нужно вернуться в класс, пока есть куда возвращаться. — Я могу просто верно настроить хроноворот, — предложила девочка. — Мисс Грейнджер, — он скрестил руки на груди. — Если бы это зависело от меня, я бы просто отобрал у вас эту гадость, а с вами провел бы очень воспитательную беседу. К счастью, я не являюсь вашим деканом, поэтому вы сейчас просто выпьете это мерлиново зелье и постараетесь не опоздать в мой класс. — Вы сказали «к счастью»? — Да, мисс Грейнджер, вам не послышалось. Пейте! Гермиона выпила. Она, если честно, сделала бы все что угодно, если бы он в этот момент попросил. Но профессор Снейп, Северус, сейчас определенно Северус, ничего у нее не просил, просто забрал пустой флакон. Зелье подействовало как удар пыльным мешком по голове. Когда Гермиона проснулась, то долго соображала, почему она лежит на диване, а не сидит в кресле, и почему заботливо укрыта легким пледом? Ответ был очевиден, и Гермиона заплакала, потому что наступил рецидив, и все усилия по привитию себе неприязни к профессору приходилось начинать сначала. * * * — Вы были против того, чтобы я использовала хроноворот? — Гермиона уже не видела даже силуэт в соседнем кресле. Но она чувствовала, знала, что ее бред еще здесь. Втянув носом воздух, она даже почувствовала едва уловимый запах дорогого мужского одеколона. Улыбнувшись своим фантазиям, Гермиона приготовилась слушать, что ей ответит призрак. — Я был категорически против. Если бы вы слышали, что мы с Минервой наговорили друг другу в тот момент, когда решалась ваша судьба. Это было опасно, мисс Грейнджер и совершенно вам не нужно. Но последнее слово было за директором, и Альбус принял решение. Возможно в нем проснулся дар предвиденья, я не знаю. Но, повторюсь, я был категорически против. — Вы положили меня на диван и укрыли пледом, — Гермиона улыбнулась. — Если бы я оставил вас в кресле, вы бы мучились от головной боли еще пару дней, из-за того, что у вас затекла бы шея, — призрак замолчал. — Почему вы не сняли с меня даже туфли? — Мисс Грейнджер, не заставляйте меня думать, что вы не намного отличаетесь от своих тупоголовых друзей, — призрак вздохнул. — О, я только сейчас подумала, вы частенько спрашивали, нет ли у меня проблем с тормозами… Вы Гарри с Роном имели в виду? Призрак негромко засмеялся, но ничего не ответил. * * * Почти все следующее полугодие прошло как в тумане из-за постоянно меняющегося времени. Гермиона устала. Поняв, что профессор Снейп был прав, называя хроноворот гадостью, она уже в мае предупредила профессора МакГонагалл, что на четвертом курсе сбавит обороты. А потом произошли события в Визжащей хижине и спасение всех и вся при помощи все того же хроноворота. Никакого чувства триумфа не было. Была усталость, и очень хотелось плакать. Решив не изменять традициям, Гермиона ускользнула от друзей и помчалась прямиком в туалет Плаксы Миртл. Время было раннее, и, кроме всего прочего, жутко хотелось спать, поэтому она сразу не поняла, что перед ней не галлюцинация, а самый настоящий профессор Снейп, который стоял голый по пояс и, глядя в зеркало, обрабатывал кровоточащие царапины на груди, матерясь сквозь стиснутые зубы. — А, Грейнджер, — он впервые опустил «мисс», наверное, ему было все-таки больно, — проходите. Не стойте в дверях, там чары, могут и среагировать. — Чары? — Гермиона поняла, что профессор ей не привиделся, и во все глаза уставилась на полуобнаженное тело. — Да, я их на вас настроил, почему-то была уверенность, что вы сюда заглянете. Наверное, мне нужно к Трелони сходить, пару уроков взять. Чертов оборотень. — Профессор, вы меня ждали? — Нет, просто я полагал, что вы можете сюда прийти. Блэк сбежал? — Я… я… — Не мямлите, Грейнджер. Если вы думаете, что я не понял, кто вытаскивал Блэка посредством этой чертовой игрушки, что болтается у вас на груди… Неужели я произвожу впечатление полного идиота? — Профессор Снейп, вам нужно в больничное крыло, вы ранены, — пропищала Гермиона, чувствуя, что от вида его крови ей становится нехорошо. — Не мелите чушь. Я не собираюсь валяться на койке из-за каких-то царапин. Так что с Блэком? — Он… да, он сбежал, — Гермиона отвела взгляд от профессора и посмотрела на пол. — Подойдите сюда, — внезапно услышала она. Не поверив своим ушам, девочка посмотрела на профессора и мучительно покраснела. — Мерлин, Грейнджер, не время смущаться. Раз уж вы здесь, может, вы соизволите мне помочь, коль скоро вы виноваты в моих ранах? — Я виновата? — невольно вскинулась Гермиона, но, тем не менее, двинулась в сторону профессора на негнущихся ногах. — Тройной экспелиармус — это довольно болезненно. Вы мне едва руку не оторвали. Но в нокаут меня отправил Петигрю, крыса позорная. С детства привык бить исподтишка. А в совокупности мы получили оборотня, который и оставил мне эти украшения. Долго вас ждать? Гермиона подошла вплотную. Профессор протянул ей тампон, смоченный в резко пахнущем зелье. Она принялась тщательно смазывать раны. Две из них были глубже и уходили в подмышечную область, а один даже на спину, словно он сумел крутануться, избегая более серьезных повреждений. Да, сам он не смог бы тщательно их обработать, не вывернулся бы так, несмотря на гибкость, которая чувствовалась в этом худощавом, но сильном теле. Гермиона старалась не рассматривать его очень уж пристально. Она и так чувствовала, что даже кончики ушей покраснели. Пока она обрабатывала царапины, он стоически молчал, только иногда некоторые мышцы непроизвольно сокращались под ее пальцами, и она понимала, что ему очень больно. Профессор Снейп, нет, Гермиона, Северус! Профессор Снейп никогда не стоял бы перед ней полуголый, никогда. Северус послушно поднял руку, когда она добралась до тех самых неудобных порезов. Только сейчас она заметила, что предплечье украшает странная татуировка в виде черепа с выползающей из него змеёй. Тогда она не придала этому значения, мало ли какие тату люди себе накалывают. А когда она, плеснув на тампон побольше зелья, прикоснулась к ранам, он зашипел и выругался. — Вы слишком много сквернословите, сэр, — пролепетала Гермиона. — Да что вы говорите, Грейнджер, — он опустил руку. — Вы закончили? Она неуверенно кивнула. Северус подхватил рубашку и осмотрел ее. — Мда, репаро, — рубашка стала относительно целой, но никакие очищающие чары не смогли полностью убрать засохшую кровь. — Мисс Грейнджер, у вас когда-нибудь было желание похулиганить в туалете? Надпись какую-нибудь сделать, например? — Нет, сэр, — она быстро подошла к подоконнику, на котором когда-то сидел он, и забралась на него с ногами. Он надел грязную рубашку и заправил ее в штаны. Активные движения причинили ему боль, и Северус поморщился. — Зря, а вот мне хотелось, и сейчас хочется. — И что же вам хочется написать? — Гермиона с любопытством посмотрела на Северуса. — Ну, что-нибудь типа этого, — он поднял палочку, и на стене появилась надпись «Блэк-козел». Гермиона тихо захихикала. В голове мелькнула мысль, будет ли выглядеть слишком нездорово, если она его попросит написать гадость еще про кого-нибудь? — Мисс Грейнджер, спасибо, что помогли. Если бы вы все-таки не пришли, мне пришлось бы идти к мадам Помфри, а делать этого не хотелось просто категорически. — Можно задать вопрос, профессор? Вы обещали, что ответите, — Гермиона отважилась посмотреть на него. — Да, что-то припоминаю… Раз в год, я прав? — Северус усмехнулся. — Почему вы ненавидите мистера Блэка и профессора Люпина? Усмешка пропала с его лица, и он нахмурился. Молчал он долго, и Гермиона уже думала, что ей не ответят, но он вздохнул и тихо проговорил: — Черт бы побрал это «раз в год». Когда-то эти господа составляли одну компанию. Они даже имя себе дали — «Мародеры». Дурацкое название, дурацкие розыгрыши. Почему-то они решили, что у меня самое лучшее чувство юмора среди всех учеников Хогвартса и что я один могу по достоинству оценить их шутки. Все, мисс Грейнджер, больше я вам ничего не скажу. Гермиона кивнула. Больше ей было и не нужно. Когда стало известно, что Снейп сделал все, чтобы Люпина уволили с волчьим (она оценила шутку, должно быть, не он один был обладателем чудного чувства юмора в Хогвартсе) билетом, она не могла его осуждать. Она вдруг поняла, что он так много ругался перед ней в злополучном туалете не только потому, что ему было больно. Боль, как она выяснила, он вполне мог терпеть. Он испугался. И испугался прежде всего за них, самоуверенных, глупых подростков, которые понятия не имели, что такое оборотень и что он может с ними сделать. А вот он знал. Знал и встал перед ними, чтобы принять удар на себя. Если бы она не отозвала тогда оборотня на себя, если бы… Внезапно она поняла, что он не дал бы Люпину добраться до них. Он бы погиб там, но дал бы им время, чтобы сбежать. Поминутно оглядываясь, она пробралась в туалет Плаксы Миртл и дополнила его хулиганскую надпись. Теперь она выглядела так: «Блэк + Люпин — козлы». * * * — Гарри почему-то думал, что вы не знаете про Мародеров, — Гермиона хихикнула, вспомнив надпись, которая до сих пор украшала стену туалета, потому что она очень хорошо зачаровала ее. — Это было глупо, вы же понимаете? Кстати, а у мистера Поттера появились хотя бы зачатки мозгов, или он все также надеется на ваши? — Вы тогда сильно испугались? — Мисс Грейнджер, я тогда не просто «испугался», я тогда едва сознание не потерял от страха. Особенно, когда в чью-то кудрявую голову пришла мысль, что я не смогу за себя постоять, и этот кто-то зачем-то отозвал оборотня к себе. — Эм, — Гермиона снова почувствовала себя глупо. — Вы поэтому заставили меня свои раны обрабатывать? — Я не помню, чтобы заставлял вас, — в голосе снова появилась насмешка. — Вы так мило смущались. Со стороны это выглядело так, словно вы получаете определенное удовольствие от процесса. Почувствовали себя сестрой милосердия? — Ага, — Гермиона невесело хихикнула. Хорошо, что он даже не догадывался, почему она действительно получала охренительное удовольствие, дотрагиваясь до него. — Вы помните про 1994 год? — Немного, напомните?