Секрет

9

Неплохим ресторанчиком при отеле оказался всего-навсего ресторан при «Хилтоне». Когда Северус подошел к дверям отеля, Гермиона попятилась. — Нас туда не пустят, мы не одеты как надо, — зашептала она. — Не говорите глупостей, мисс Грейнджер. Они не могут не пустить в ресторан гостя, проживающего в этом отеле, к тому же на обед не распространяются столь строгие правила в выборе одежды, — ему пришлось рывком прижать к себе девушку, чтобы она не вырывалась. — Но все равно, не в джинсах же. Они прошли через роскошный холл и зашли в двери ресторана. Когда Северус зашел в сам ресторан, таща за собой Гермиону, на них действительно посмотрели с некоторым подозрением, а потом в их сторону полетел на всех парусах солидный мужичина. Учитывая, как перед ним расступались служащие — это был как минимум управляющий. «Ну все, теперь нас выгонят с позором, или Северус применит магию. И почему мне не хочется, чтобы он вел себя по примеру этих чистокровных уродов», — мрачно подумала Гермиона. — Северус, я так рад тебя видеть, — мужчина подбежал к ним и, схватив руку Снейпа, принялся интенсивно ее трясти. — Где ты был столько времени? Все время на континенте? Я припоминаю, Селина говорила, что встречала тебя в Париже. — Здравствуйте, Ричард, — Северус позволил себе скупую улыбку. — Я действительно давно не был на родине. Мы с моей спутницей хотим пообедать. И, Ричард, я вчера вечером заселился, но обстоятельства немного изменились… Ты не мог бы попросить кого-нибудь принести мои вещи, я не распаковывал сумку, и принести счет сюда вместе со счетом за обед. Неохота совершать лишних телодвижений. — Ну конечно, не волнуйся. Твой любимый столик свободен, проходи. Северус кивнул и потащил Гермиону куда-то в угол. Северус сел лицом к залу. Если Гермиона ждала учтивости, чтобы он отодвинул ей стул, помог сесть, то она могла ждать до бесконечности. Но, к счастью, Гермиона прекрасно знала своего Северуса, поэтому молча устроилась на стуле напротив него. Подбежавший официант был отослан с пожеланием накормить их вкусно и на свой вкус. Гермиона молча сверлила взглядом Северуса. — Что? — раздраженно спросил он. — Спрашивайте, а то вас сейчас разорвет от любопытства. — Ричард, — протянула она. — И откуда вы знаете Ричарда, да еще так неплохо, судя по всему? — Мисс Грейнджер, ну зачем вам это нужно? Зачем вам так необходимо знать обо мне столько подробностей? — он откинулся на спинку стула, впервые сожалея, что в ресторане «Хилтона» не рекомендуется курить. Нет, курить можно было, никто в своем уме не смог бы запретить этого, не тот уровень у гостей, чтобы им что-то запрещали. Просто это было не принято. Она не ответила, просто посмотрела на него с видом побитой собачки. «Мерлин мой, девочка, что ты себе навоображала обо мне? Неужели эти проклятые воспоминания так на тебя повлияли, что ты решила, что я тебе нравлюсь немного больше, чем просто твой учитель? — Северус внимательно смотрел на Гермиону. — Почему тебя так резко накрыло-то? Хотя ты сама говорила, что-то вроде про то, что хочешь, чтобы тебя отпустило. Что тебя должно отпустить?». — Мисс Грейнджер, у таких взглядов есть очень неприятное определение: эмоциональный шантаж, — она тихонько вздохнула. — Ну хорошо, мисс Грейнджер, я расскажу, а вы в свою очередь поведаете мне, что у вас за дела творятся с Уизли предпоследним. * * * Гермиона не хотела рассказывать про то, что в своем ненормальном мире она так и не смогла поселить Рона. Что она делала для этого все, она даже сама себе амортенции накапала, которую у близнецов купила (как же Фред на нее тогда смотрел) на шестом курсе с волосом Рона. Немного, так для легкой влюбленности. На легкую влюбленность, обиду и ревность к Лаванде хватило. Она вела и чувствовала себя как идиотка, поэтому повторять эксперимент не решилась. Тем более, что действие амортенции сошло на нет в мае 1996 года, когда… Всего этого она говорить ему не хотела, но он поставил условия, а ей нужно было знать. Ей очень нужно было знать, почему маггл Ричард как-там-его управляющий «Хилтона» буквально на шею профессору Снейпу вешается и не были ли виной этому какие-то заклинания. Ведь на службе у психа он мог и должен был всякими непотребствами заниматься. Она много читала про шпионов. Читала биографии и официальные хроники, никакой фантастики вроде Джеймса Бонда. Читала, чтобы понять, что он может собой представлять. Прочитала, поняла, удивилась. Вот в тот момент она и пришла к выводу, что он играет на публику. Ну не мог успешный шпион (а за то, что он успешный шпион говорило то, что он был все еще жив) быть таким как профессор Снейп, не мог и все тут. В мыслях она давно уже разделяла профессора Снейпа и Северуса. Профессора Снейпа она уважала, а Северуса любила. Профессор Снейп, тот, чей образ был буквально навязан всем школьникам и коллегам, настолько гротескно неприязненно относился к гриффиндорцам, особенно к Гарри Поттеру, что это было уже просто смешно. Он явно переигрывал, но никто, похоже, этого не замечал. «Идиот малолетний. Бадьян, мне не нужно объяснять, что с ним делать?», — а вот это явно был Северус. Так вот, профессор Снейп с его истеричностью, просто не смог бы быть шпионом. Если бы он был просто Пожирателем смерти — его поведение было бы понятно. Если бы он полностью раскаялся от любви к этой рыжей швабре, а Гермиона недолюбливала маму Гарри с некоторых пор, то он должен был придумать как отделаться от метки и сидеть не вылезая из подземелий, периодически истеря и кошмаря Гарри. Но все вместе, да еще и умудряясь делать доклады пресветлому Альбусу так, чтобы псих не понял, кто именно ему такую свинью подложил? Нет, профессор Снейп на шпиона явно не тянул. Потому что шпион — это прежде всего железные нервы. Железные настолько, что он должен был спокойно смотреть на убийства психом кого бы то ни было. И даже сам должен был принимать участие в убийствах и пытках, если не мог избежать этого по веским причинам. Все, лишь бы только не быть раскрытым. Шпион — это пятьдесят процентов победы, а хороший шпион — это почти девяносто процентов победы. Северус был хорошим шпионом, плохие шли на корм Нагайне, а псих его решился убить только из-за Бузиной палочки, а не потому, что раскрыл. Так что профессор Снейп явно не тянул — с его-то истериками и неврастенией? Да псих бы его за пять минут вычислил. Вот только Гермиона думала, что все же Лили и ее смерть были причиной смены окраса, и перехода в разряд шпионов. Что, возможно, он хотел отомстить за смерть любви всей своей жизни. Хотя сейчас она понимала, что если бы это было так, если бы Северус настолько увяз в эмоциях, то шпионом он бы точно не смог быть: ни хорошим, ни плохим. Гермиону еще при прослушивании собраний Ордена Феникса кольнула мысль, что что-то здесь не так. Если Блэк вел себя как последняя истеричка, то и толку от него было на самом деле немного. Примерно как у Гарри с окклюменцией. Ее покоробило тогда, что Гарри в смерти Блэка обвинил Северуса. Как же ей хотелось встряхнуть его и заорать: — Поттер, да пойми ты, чудило, это ты во всем виноват, ты и твой блаженный крестный! Ты какого хрена ничем весь год не занимался? Избранный, мать твою. Для чего тебя вообще избрали? И ответь, Поттер, а при чём здесь вообще профессор Снейп? Это он виноват в том, что мы поперлись в это долбанное министерство? Или это он виноват в том, что ты так и не научился окклюминационный щит держать? Я тебе как последняя идиотка книги по магии разума подбирала, даже подчеркивала, на что ты должен был обратить свое внимание, но ты же Избранный, мать твою. Ты же даже не удосужился открыть и прочитать, если ты глухой и объяснения профессора до тебя не доходили. Ты, дебил, так и не понял, что профессор Снейп не должен был тебя Учить окклюменции, он просто должен был быть тренером-легилиментом, чтобы ты сам своими скудными мозгами придумал и организовал себе щит! А ты вообще представляешь, насколько он рисковал и чем он рисковал? Вот решил бы псих его прочитать, и вдруг ему это удалось, а в голове профессора опа, картина маслом: его драгоценный Пожиратель тренирует Поттера закрываться от своего господина. Ах да, еще бадьян и хрен знает чего еще! И собака твоя бешеная! Легко обвинять, а кто-нибудь из вас пробовал после Круциатуса психа на занятия идти, или на собрания эти дебильные? И это мы не знаем, что еще псих его заставляет делать, и чем еще, кроме Круциатуса (который для профессора так, банальщина) его награждает за верную службу! Чем вообще директор Дамблдор думал, когда заставлял профессора, который, внимание, Поттер, шпион в тылу психа, заниматься с тобой чем бы то ни было? Он так в нем уверен? Он так уверен, что Северус однажды не сломается или не свихнется от такой нагрузки и Орден Феникса не лишится своего единственного, единственного, Поттер, шпиона?! Гермиона ничего этого не сказала, просто тихо плакала, уткнувшись в подушку в Больничном крыле. Все-таки эта скотина Долохов ее чуть не убил. Она тогда открыла глаза, потому что почувствовала чей-то взгляд. В палате было темно, но она разглядела силуэт, в котором сразу узнала своего профессора, сидящего у ее кровати на стуле. Он внимательно смотрел на нее. — Не плачьте, мисс Грейнджер, вы не виноваты, что Блэк погиб. — А я себя и не виню, — Гермиона села на кровати и обхватила руками колени. — И кстати, вам тоже не советую. Чем меня эта свинья шарахнула? — Вы стали много выражаться, мисс Грейнджер, — Северус хмыкнул. — А что, разве это не так? Нашел соперницу — шестнадцатилетнюю девчонку, — фыркнула Гермиона. — Кабан некастрированный. — Довольно агрессивно добавила она. — Так чем он меня? — Удар, — просто ответил Северус, да именно Северус. — Гаденькое заклятье на самом деле. — Вы меня ему научите? — Зачем вам его знать? К тому же оно относится к условно темным. — Да мне плевать. Мне уже на многое плевать, сэр. Просто я хочу его им же угостить. Сдается мне, мы еще встретимся на узкой дорожке. — Оно легкое, — подумав, сообщил Северус, — вообще, чем гаже заклятья, тем они легче, вы не заметили? — Это потому что для их применения мозги не нужны, сэр. — Как только вам разрешат вставать, я вас научу, и не только ему. А сейчас выпейте это, и ложитесь спать. * * * — Ну так что, мисс Грейнджер, вы согласны? — Да, сэр, я согласна, — кивнула Гермиона. — Я знаю Ричарда, потому что я спас его и всю его семью еще в то время, когда Поттеры делали вид, что прячутся, совершая идиотские поступки при этом. Белла и примкнувший к ней Розье решили поразвлечься. Вы в курсе, что эта сука ненормальная «развлекалась» с магглами, не используя магии? Больше всего она предпочитала ножи. Акция была не санкционирована Темным Лордом, и мне удалось вмешаться до того, как этим людям был нанесен значительный ущерб. Проблема заключалась в том, что когда я подчистил воспоминания у этой ненормальной парочки, мне пришлось вернуться, потому что ущерб все же был. Я убедил Ричарда не связываться с полицией, и как мог восстановил то, что натворили эти скоты, — на лице Северуса проскользнуло отвращение. — С тех пор Ричард считает, что должен мне, как бы я его не отговаривал и не убеждал, что делал это не ради них самих, а больше ради самого себя. — Когда вашим патронусом стала лань? — тихо спросила Гермиона. — Мисс Грейнджер… — Сэр, скажите, вы будете плохо себя чувствовать, если хоть раз назовете меня по имени? Северус смотрел на нее не менее минуты. — Хорошо, Гермиона. Лань всегда была моим патронусом, всегда, понимаете? Я не лгал Альбусу, когда говорил об этом. Вот только директор не знал, что я научился вызывать патронус в шестнадцать лет, а в то время мои чувства к Лили Эванс были… — он замолчал. — Да какого черта! Принесите, пожалуйста, пепельницу, — крикнул он, обращаясь к официанту. Вытащив последнюю сигарету, он смял пачку. — Я действительно переживал ее гибель и действительно просил Темного Лорда сохранить ей жизнь. Но пришел я к Альбусу не поэтому. Да, я использовал свои юношеские чувства и свой патронус, кстати, тоже, чтобы убедить директора в своей лояльности. Я этим не горжусь, но по-другому он мне просто не поверил бы. Это уже потом, когда я плотно общался с Кингсли, я понял, что можно было пойти другим путем, менее опасным и более рациональным, но в то время мне едва исполнилось двадцать лет. Я фактически был испуганным подростком, который по дурости принял метку в семнадцать лет и уже в восемнадцать очень сильно об этом пожалел. Но я отдавал себе отчет, что индульгенцию бесплатно мне никто не предложит, поэтому я продал единственное, что у меня было на тот момент — самого себя. Официант принес хрустальную пепельницу и первую перемену блюд. Северус закурил, а Гермиона принялась ковыряться в салате, не решаясь посмотреть на него, чтобы не смущать своим вниманием. — Мисс Грейнджер, Гермиона, посмотрите на меня, — Гермиона встрепенулась и подняла глаза. — Вы должны понять, я не хороший человек. Идя на эту сделку, я не преследовал никаких других целей, кроме отбеливания собственного имени. Мною двигали абсолютно эгоистичные мотивы. Никакого раскаяния и никакого сожаления я не испытывал. Вы правы, наверное, я неплохой актер, если Альбус практически сразу мне поверил, но поверьте, я никогда не пошел бы на все это только ради Лили. Никогда. — Да, сэр, именно потому, что вы думали только о себе, вы и спасли Ричарда и его семью. А Гарри? Он с пеной у рта доказывал мне, что вы его… ну ладно не ненавидели, но относились не очень хорошо из-за его отца в частности и из-за Мародеров в целом. Северус затянулся, не сводя взгляда с Гермионы. — А вы сами как думаете, Гермиона? — Я думаю, что в этом случае вы не смогли бы стать хорошим шпионом. А вы были хорошим шпионом, сэр. — Когда ты находишься близко к Темному Лорду, все проблемы, которые казались тебе существенными, теряли смысл. Уже на седьмом курсе, когда я принял метку, я понял, что Мародеры — это настолько несущественно, что мне даже стало стыдно за то, что я когда-то принимал их всерьез. Конечно, их методы… Вы знаете, за что я выгнал Поттера с занятий окклюменцией? — Гермиона покачала головой, Гарри никогда так им и не признался. — Понимаете, в становлении личности Поттера немаловажную роль играл психологический аспект. Он должен был быть абсолютно уверен в непогрешимости своих родителей. Мои нападки время от времени, должны были укрепить его уверенность. Перед каждым занятием я сливал в думосбор все то, что могло поколебать веру Поттера. Поверьте, там было много всего. Всегда была вероятность, что он прочитает меня. Он совершенно непредсказуем, а в момент применения легилименции окклюмационный щит убирается. Что однажды и произошло. Но дело не в этом. Меня срочно вызвали из кабинета, а Поттер… — Не может быть, — Гермиона закрыла рот ладонью. В ее глазах плескался ужас. «Поттер, ты что совсем ненормальный! Как ты мог?!». — Может, мисс… Гермиона. Вы представляете мое состояние, когда я увидел, что работа стольких лет пошла насмарку? К тому же Поттер со своим везением умудрился попасть на самый смак, — Северус смял окурок в пепельнице. — Но не суть. Мародеры уже на седьмом курсе меня не волновали. Тем более, мне уже было в тот момент плевать на последствия, и я довольно серьезно ответил Поттеру и Блэку. Они попали почти на неделю в больничное крыло, а я получил взыскание на два месяца. В этот момент мы с Эванс разругались окончательно. Но мне опять же было на это плевать. С тех пор Мародеры меня не трогали. Но Темный Лорд… Я практически никогда не участвовал в рейдах, я не лгал, что в своей жизни убил, то есть целенаправленно лишил жизни только одного человека — Альбуса Дамблдора. Темный Лорд всегда держал меня подле себя. Это стало очень скоро напрягать. Я не понимаю, почему он это делал, — Гермионе захотелось как в школе вздернуть руку и закричать: «А я знаю, можно мне сказать, ну, пожалуйста». Это был ответ на ее рассуждение про то, что псих уже тогда понял, что этот мальчишка очень скоро переплюнет и его, и Альбуса. Вот только Альбус тоже это понял, и тоже держал его возле себя, не отпуская ни на шаг. — Ну вот и все. Как на исповеди, мисс… Гермиона. Ешьте. Мы не уйдем отсюда, пока вы все не съедите. Гермиона вернулась к салату. Северус отодвинул пепельницу, которую бессознательно крутил в тот момент, и принялся за свое блюдо, ловко орудуя ножом и вилкой. «Интересно, а где мальчишка из трущоб, да еще и малолетний преступник, изучил все это?», — Гермиона внимательно следила за ним. Он действовал очень четко, даже небрежно, как аристократ в эн-ном поколении. Даже ей приходилось время от времени останавливаться и вспоминать, что делать дальше. У Северуса таких проблем не было. — Северус Снейп! — белокурый вихрь налетел на их столик. Гермиона во все глаза уставилась на роскошную блондинку, чуть старше, чем она сама. — Отец сказал, что ты здесь. Почему ты мне не сообщил? — Здравствуй, Селина, — он поднялся, отбросив салфетку, а Гермиона даже не заметила, что он положил ее на колени. Девушка буквально повисла на ее профессоре, и (тут Гермиона почувствовала, что вилка, зажатая в ее руке, начала гнуться, так сильно она ее сжала) поцеловала его. Эта. Блондинка. Поцеловала. Его. Прямо. В. Губы. Гермиона резко встала, отшвыривая все-таки погнутую вилку. — Извините, сэр, но, похоже, я не голодна, — выбежав из отеля, она свернула в какую-то подворотню и аппарировала. Дома, упав на кушетку, все еще стоящую в гостиной, Гермиона разрыдалась. — Вот значит как, да? Значит, мисс Грейнджер, ты еще сопливая девчонка, а эта… блондинка, уже нет! Да она меня старше, не больше, чем на пять лет. Северус непонимающе смотрел на согнутую вилку. — О, извини, похоже, я не вовремя, — Селина действительно выглядела обескуражено. — Но, я смотрю, ты решил воспользоваться моими советами насчет твоего имиджа. Тебе идет. Такой интересный мужчина. В этот момент принесли его сумку. И к ним подошел Ричард. — Что случилось? — У моей спутницы рецидив, — Северус потер лоб, соображая, что сейчас ему делать. — Где мой счет? Мне нужно срочно пойти за ней. — Нет-нет, не говори глупостей, за счет заведения, — замахал руками Ричард. Северус не стал его переубеждать, подхватив сумку, он быстро направился к выходу, кивнув Селине на прощанье.