Социофоб

IV

Суббота и воскресенье пролетели для меня в волнительном ожидании понедельника, где я могу снова издалека понаблюдать за жизнью моего загадочного хулигана-одноклассника. Я чувствовал себя так, будто смотрю фильм, где главный герой – Семен, измученный и сломленный, но холодный и злобный снаружи. Упоминания о нем слишком часто стали возникать в моей скучной жизни, настолько, что стали подогревать зарождающийся интерес к его нелегкой судьбе. Что насчет Олеси, ее планы насчет меня эти три дня были расплывчатыми – она не осмелилась написать мне или позвонить, но утром после первого урока сказала, что хотела куда-то сходить со мной.

Всю перемену я высматривал в коридорах Раевского, отсутствовавшего на первом уроке, и, наконец, его силуэт показался где-то в толпе. А после, он вышел вместе с Катей, которая выглядела невероятно усталой, а на ее лице застыла хищная улыбка. Парень держал ее за талию, прижимая к себе, и она, с красиво уложенными волосами, вызывающим нарядом с короткой юбкой и полурасстегнутой рубашкой, прижималась к нему вся, поглаживая его спортивный торс.

Меня невольно передернуло, и я облокотился на холодную стенку, складывая руки на груди.

Как она смеет так нагло лапать его на людях... Почему мне так от этого мерзко? Почему меня так раздражает, как она к нему жмется?

Они остановились у стены напротив меня, и в надежде я стал искать взглядом Олесю, чтобы найти какой-то повод ретироваться без насмешливого взора Кати, но она, кажется, куда-то ушла. Как вовремя... Набравшись смелости, я кротко и незаметно взглянул на Сему и посмотрел на его опухшие синяки под глазами.

Как бы он ни пытался скрыть свою скорбь, я читаю его, как открытую книгу. Так трогательно, как он оплакивает свою погибшую мать, но на людях старается выглядеть так, будто ничего не произошло, и я все сильнее проникаюсь его историей. Так жаль...

За раздумиями, я не заметил, как раздался звонок и только после того, как мимо проходящая Олеся окликнула меня, я зашел в кабинет и сел на свое обычное место позади рядом с Раевским.

– Я смотрю, ты времени зря не теряешь, – усмехнулся он, облокотившись на руку. Я смутился и странно посмотрел на него. – Решил сталкерить за мной?

Я? Сталкер?

Тяжело дыша, я стал глядеть в противоположную сторону, краснея от ужасного стыда.

– Ты мне не интересен, – соврал я, нахмурившись, – и я не знаю, какие ванильные фантазии ты себе надумал.

На этом наш разговор был окончен, потому что Сема меня проигнорировал, издав самодовольный смешок.

Мне было бы нечего сказать об этом уроке, если бы не одно «но», произошедшее сразу после звонка.

Как только Раевский поспешно встал, он небрежно закинул свой портфель на плечо, как и всегда, но только вот из его расстегнутого кармашка сзади вдруг упал смартфон, на который никто не обратил внимания, кроме меня.

Растерянно глядя на вещь, я не знал, что с ней делать, и когда класс опустел, я наклонился к полу, чтобы подобрать новенький смартфон Семы.
Сейчас у меня есть два выбора – воспользоваться шансом раскрыть карты и узнать еще больше из его личной жизни или просто отдать его смартфон на следующем уроке.

Интересный выбор, не правда ли?..

Если бы он так часто не стал крутиться возле меня, я бы и вовсе проигнорировал эту находку или же выбрал второй вариант действий, однако, я конечно же оставлю эту интересную вещицу себе, чтобы углубиться в его жизнь. Да, это неправильно, но и вся наша жизнь состоит из этого «неправильного».

Итак, оказавшись дома уже после занятий, я закрылся в своей маленькой комнате и наконец достал из рюкзака чужую вещь. Быстро оглядев корпус, я прожал нужную кнопку. «Проведите вверх для разблокировки». Я произвел нужное движение, и, вместо желаемого меню, меня встретило десять цифр от ноля до девяти.
Я впал в отчаяние. И где мне взять этот чертов код? Я был настолько наивен, что подумал, как просто получу всю нужную информацию.

Любопытство меня сгубит.

Четыре цифры. Может, его дата рождения? В любом случае, это глупо, и я ее не знаю. «1234»? Нет, это еще тупее, чем до этого.

Я несколько минут сидел и гипнотизировал экран, когда очень весомая дата вдруг стукнула мне в голову.

«25.01.1977». Я был так впечатлен в тот дождливый вечер, что дата рождения и смерти матери Раевского осталась в моей памяти. Я ввел «2501»... И услышал заветный звук разблокировки. Ты нежнее, чем кажешься на первый взгляд, плохой мальчик.

Посмотрим, что ты скрываешь, Раевский. Может, теперь ты будешь прав, когда еще раз назовешь меня сталкером.